– Успех не гарантирует, что ты всегда будешь на коне, а падать больно.
– Мы, женщины, очень ранимые и чувствительные к неудачам, а если позовут на помощь, а нам некогда, это же целый ушат грязи на нас выльется. Надо быть как все, не высовываться.
– Успех – это новый статус, нужно соответствовать ему, это же расходы, надо экономить.
– Уже нельзя будет надевать бесформенные наряды. Сплошные траты!
– Мы, женщины, отзывчивые существа, мы привыкли угождать чужим желаниям.
– С успехом придут клиенты, что с ними делать?
– Неудачи нужны для того, чтобы мы были как все, не высовывались, не были выскочками. Принимали чужое мнение с благодарностью.
– Зачем трудиться ради тех, кто никогда не скажет даже спасибо!
– Успех не для женщин.
Лана уже не понимала, кто и что говорит, её голова кружилась, ибо танцор кружил в бешеном ритме, и, казалось, что она, не касаясь пола, парит над ним. Она чувствует, что её как будто разрывает на части, внутри поднимается сопротивление. Где-то радостно лает трёхглавая псина, торжествуя.
– Нет! Врёшь, не возьмёшь!
С этими словами словно спадает морок. Лана рванула руки на себя, но цепкие пальцы танцора держат их крепко.
– Да, я женщина. Да, многогранная, чувствительная, эмоциональная, но у меня своя изюминка, так же как у каждой из нас! Это не даёт право меня оскорблять и унижать, поучать, если об этом не просят. Может быть, у меня низкая самооценка, и боюсь критики, и думаю, кто и что обо мне говорит и думает, не умею и пока и не знаю, как делиться с людьми своим внутренним миром и брать ответственность на себя, оценивать свой профессиональный уровень, но я разрешаю себе быть собой!
С этими словами она с такой силой вырвала свои руки из цепких пальцев партнёра-танцора, что тот не ожидал и попятился назад, чуть не упал. Огляделась, рядом был пьедестал, не раздумывая, вбежала на него. Оказалось, что они кружились вокруг него. Сразу вспыхнули софиты, все танцующие обернулись, с интересом разглядывая её. Кто-то крикнул: «Браво»!
И толпа радостно зааплодировала, со всех сторон посыпались цветы и букеты цветов. Но тут подскакивает псина и старается стянуть Лану вниз. Она цепляется за ноги, но Лана, танцуя, отбивается от неё. Псина заходит с другой стороны и пытается ухватить за подол платья. Лана снова уворачивается от её цепкой пасти, чем разозлила псину. С разбега псина схватывает всё-таки Лану за руку и стягивает вниз. К ним подскакивает госпожа Вин зу с перекошенным от злости лицом, она визжит от ярости. Обвиняет и стыдит Лану за неразумность, за то, что она позорится на глазах у всех людей. Им стыдно за её поведение.
Пока вся троица шипела на Лану, вынуждая пятиться назад и не контролировать, в какую сторону идет, что-то сзади с треском распахнулось.
Это был обычный зал суда. «Да, с корабля на бал и обратно за считанные секунды», – с иронией подумала Лана. Её пригласили на скамью подсудимых. Судья – толстый, начисто выбритый старик. В огромных очках с толстыми линзами. Стукнул по столу указкой. Огляделся, нашёл детский игрушечный молоточек и стукнул им по толстой книге.
– Слушается дело под номером цать, цать, цать в отношении обвиняемой Ланы. Прошу, обвинение, вам слово.
– Я самооценка и пришла с обвинением, потому что устала долбиться в закрытую, непонимающую меня женщину. Мне надоело, да что лукавить, бесит то, что ты себя не ценишь. Ты ставишь себя ниже других. Ты не видишь своих заслуг. Ты позволяешь себя обижать. Ты не можешь сказать «нет». Ты боишься обидеть человека, когда тебя нагло унижают. Чужое мнение и поощрение важнее, чем есть на самом деле. Ты наступаешь себе на горло, чтобы не сказать лишнего, так думаешь ты. Пора что-то менять. Я прошу отправить её на повышение самоценности!
