Сусанин с умным видом осмотрел кожу ног, про себя отметив, что у него все эти волдыри были гораздо меньше. Девушку было по человечески жаль. Но за всё надо платить.
Он повернулся к присутствующим:
– «Могу я попросить оставить нас наедине с леди?»
Панночки сделала движение рукой и все вышли из кабинета. Сусанин поплотнее прикрыл за ними дверь.
– «Прошу вас, госпожа, расскажите же мне о том, что предшествовало заболеванию?»
Панночка страдальчески сморщилась:
– «Я не знаю. Я сидела, писала, внезапно по ноге что-то поползло. И стало чесаться. Я хотела стряхнуть, а там… там… – Она прижала руки к щекам. – там такое страшилище. Я хотела его согнат, а оно прыгнуло на другую ногу, а это нога как заболит, и потом другая…»
– «Я спрашиваю, что было до этого?» – мягко перебил ей Сусанин.
– «До этого? – Панночка удивлённо взглянула на него. – До этого я сидела и просматривала документы.»
Сусанин глубокомысленно вздохнул.
– «Скажи мне госпожа, только правду – не обидела ли ты кого накануне?»
– «Я? – возмутилась Панночка. – Да я неделю, даже больше, из дома не выходила! Столько дела накопилось! Нет, ну может и накричала на кого, чего ж в процессе работы не случится? Но вообще то я сдержанная, и эмоции наружу не выплёскиваю.»
– «А до того? – не унимался Сусанин.– Всегда ли платила по счетам, выполняла обязательства, никого не подводила? Не бросала в трудных ситуациях?»
Панночка покраснела и отвела взгляд.
– «Какое это имеет значение?» – пробормотала она.
Сусанин поднял вверх руки:
– «Слыхала ли ты о карме? А знаешь ли что такое психосоматика? А ведаешь ли о том, как наши поступки сказываются на нашем здоровье?»
– «Слушай, лекарь! – подозрительно сощурилась Панночка. – Что-то мне твой голос больно знаком. И походка мне кого-то напоминает. Тот ли ты, за кого себя выдаёшь?»
Сусанин скинул чалму и халат.
– «Ладно, уговорила. Заканчиваем балаган. Но не вздумай звать на помощь, – предупредил он ей, заметив как Панночка протянула руку к телефону. – Всё равно кроме меня тебе никто не поможет. И, честное слово, так мне хочется уйти, и оставить тебя так…»
– «Иван, помоги, пожалуйста!» – в голове Панночки зазвучали слёзы.
Сусанину и жалко было девушку, но и помнил он её характер. Он подошёл, взял со стола бумагу и ручку:
– «На, пиши приказ! Пусть мне оплатят мою работу проводником, как договаривались. И работу лекаря, поскольку зелье, которым я тебя буду лечить, мне очень дорого стоило.» И он усмехнулся.
Когда приказ был составлен и подписан, Сусанин достал вед1рко, наполненное вонючей жижей. Панночка поморщилась:
– «Ты собираешься мазать меня этой дрянью?»
– «Увы! – ответил Сусанин. – Другого средства от этой напасти не существует.»
Панночка подозрительно на него посмотрела:
– «Уж не ты ли меня этой напастью наградил?»
Сусанин молча размазывал тину но ногам Панночки. Потом поднял на неё глаза:
– «Скажи, как я мог бы получить то, что мне причитается?
Панночка сурово сжала губы. А Сусанин продолжил:
– «Я сейчас получу свои деньги, и если всё хорошо, завтра приду и продолжу лечение..»
Говорят, после того случая Панночка ещё долго ходила в длинных юбках – прятала ноги. А Сусанин ходил и лечил ей волдыри. И, кстати, из-за запаха, который стоял теперь и в офисе, особенно в покоях Панночки, и от самой Панночки, она теперь не могла встречаться с клиентами и вести дела. У ней было время побыть в тишине и подумать о том, что же всё таки произошло, и… какое она во всём этом сыграла значение.
