Мурху шагал впереди всех, изредка оглядываясь на королеву.
Не то чтобы требовалось за ней приглядывать. «Вот старый дурак, – подумал он. – Нашел себе интерес».
Эдда ускорила шаг, чтобы догнать Мурху.
– Как вообще это происходит? Переход, я имею в виду. Долго?
Вил пожал широкими плечами.
– Да по-разному. Обычно нелегалы не держат пути открытыми постоянно, поэтому придется ждать, когда его откроют. И все еще зависит от разных там магических штучек-дрючек. Ну, какая там фаза луны, со звездами что-то…
Эдда насупилась, думая о чем-то. Она легко шагала наравне с Вилом, засунув руки в карманы джинсов. Тонкие черные брови сошлись на переносице, ветер играл с ее волосами, убранными в хвост на макушке, развевал широкие рукава блузы. Мурху отвел глаза, достал сигарету и закурил.
– У меня странное чувство, – призналась наконец девушка. – Будто есть что-то… что-то важное, о чем мы постоянно забываем…
Заросли неожиданно прервались – от леса наискось шла проселочная дорога к домам. Дорога была скорее условная: две колеи и щетка травы между ними, но путники, сойдя на нее, стали двигаться значительно быстрее.
– Да, – ответил, помолчав, Мурху. – Есть такое. Не заморачивайся, девочка…
И откашлялся, досадливо нахмурившись.
– Прости, не привык ко всяким любезностям, моя королева. Я простой солдат, тонкостям не обучен. Надеюсь, ты меня за слова такие не казнишь. Я не умею по-придворному-то.
– Да и не надо, – Эдда тряхнула головой. – Не надо по-другому, мне так нравится.
С легкой улыбкой, которая прямо-таки выстрелила ему в сердце, она сказала:
– Меня никто так не называл… ну, девочкой, только папа давным-давно, а теперь меня все боятся, кроме Ри.
Мурху фыркнул, хохотнул.
– Это я понимаю, – отозвался он. – Меня тоже все боялись, даром что я выше сержанта не дослужился, а все одно, рядовые и слова не смели сказать сверх установленного, и офицеры тоже не особо, хоть и глядели свысока, но не связывались.
Эдда подумала, что они говорят о разных вещах: вряд ли ее когда-нибудь боялись так же, как этого высокого мужчину с широкими плечами и насмешливым прищуром.
– Ты тоже колдун, как Орна? – помолчав, спросила Эдда.
– Э, нет, что ты. Я разве что огонек развести смогу или воду очистить заговором, не больше. А Орна у нас большой чародей, правда, на этой земле он никак не обвыкнет, не все выходит. Из-за чародейства его закрепы сильнее, чем мои.
– Как это?
– Те чары, которые нас обязывают хранить королеву, на Орне строже, и они изменили его. Ты посмотри, он спокойный какой, вежливый, улыбается эдак чуть что… а на самом деле, он тот еще черт, несдержанный и…
Мурху сдвинул брови, запнувшись.
– И… что? – переспросила Эдда.
– Да ничего особо. Характер у него тяжелый, говорю. Вроде как у него драконы в предках были.
Эдда поняла, что Мурху сам пожалел о том, что сказал, и, видимо, неловко умолчал о чем-то, касающемся его товарища. Эдда привыкла добиваться своего, и нужно было бы надавить на Вила сильнее, чтобы разузнать подробности, но отчего-то не хотелось. Она сменила тему:
– А как мы друг друга понимаем? Насколько вообще все там и тут разное?
– Ну, кроме того, что тут все на технике помешались, а там на магии, то ничего особо не различается. Растения похожи, звери-птицы всякие тоже. Я, правда, не большой знаток…
– А язык?
– Языки тоже разные, только тут Орна прицепил на нас заклятье-транслятор, и вам кажется, что мы говорим на вашем языке, а нам все понятно, что вы говорите.
