Стал умолять Прошка пощадить зверя. Передал наказ Вереса. Крепка была память людей о Волшебнике Великом и о добре, что он совершал. Поверили они Прошке, и решено было чудище косматое пощадить и в подземелья царские доставить. А Прошку ответственным за зверем назначить. Людям хлопот меньше, а Прошке друг желанный.
Впрочем, чудище совсем безобидным оказалось. Тихо в углу темницы держалось. Но в руки только Прошке давалось. Он и рану лечил, и еду доставлял. А когда чудище на поправку пошло, приставили к нему охрану, а Прошке вход свободный пожизненно указом царя назначили.
Вот только иногда по ночам волчий вой слышен был. Грустный такой, протяжный. Знали люди, что в полнолуние волкам особенно одиноко. А уж этому и тем паче. Вся его родня за порогом этого мира осталась. Незавидная судьба у зверя получилась. Одному век коротать в мире чужом, в темнице сырой. Жаль-то жаль, но в друзья к зверю никто не напрашивался. И как вой слышали, так ставни на ночь покрепче запирали.
Царю же эта история выгодой обернулась. Вести о звере лютом разнеслись по всей округе. И ежели кто в царстве раздор с беспорядками учинять вздумал – грозились отдать волку на съедение! Стали обходить разбойники и воры город стороной. Царя-батюшку «Грозой» величать, а царство-государство – Неприступным почитать.
Зверь же покладистым был. Речь людскую понимал и особо проблем не доставлял. Без силы волшебной, поди, никуда. Ко всему бессмертным оказался. Или… почти бессмертным. На вид был такой же. Лишь клочья седой шерсти с годами прибавлялись. А точнее, со столетиями.
Со временем просьба волшебника сохранить зверю жизнь превратилась в миф. Который вроде как и помнили, но о чём он точно – позабыли. Зверя особо не трогали, однако и угрозой считать перестали. Но, помня о пророчестве, решено было установить традицию: выдавать замуж дочь младшую за самого смелого и отважного молодца, проверяя женихов на прочность в поединке с чудищем. Всего-то нужно было добежать до зверя, речь сказать смелую, клинок или какое иное оружие в землю рядом со зверем воткнуть. А попросту хотя бы устоять и не сбежать с поля боя.
Чудище никогда вреда не причиняло молодцам, да в принципе и не пыталось. А зрелище всегда получалось отменное!
Но каждый последующий царь помнил слова Кащея и с надеждой мечтал, что один из таких рыцарей когда-нибудь спасёт царевну от гибели и найдёт способ проклятье разрушить. Но только со временем и это пророчество в миф превратилось да быльём поросло, оставив лишь смутное беспокойство при очередном появлении зверя на турнире.
А меч Кладенец после битвы вдруг исчез сам собой. И более о нём не слыхали. Только в царских покоях в тайном месте находился свиток, невесть откуда взявшийся и свойства меча описывающий, ибо сокрушить он мог Пророчество: «…И пока спрятан меч – Кащей в заточении томиться будет и силам зла его не выбраться оттуда. И бесполезен меч в руках простого смертного. Лишь Финисту – Ясному соколу эта сила под стать. Вот только в этом мире его не сыскать. Но ежели попадёт тот меч в неверные руки и обагрится кровью существа из мира чуди, падёт тогда Великое Заклятье и силы Тьмы подымутся наружу, неся с собой лишь мрак и стужу…»
Царь всё более кручинился. Что-то нехорошее снедало его изнутри. Чувствовал он, что на сей раз пророчество может сбыться.
– Полно тебе, царь. Хватит горевать. Я тебе пустырничку заварю, вмиг все печали растают, словно их и не было! – елейным голосом молвил Черноморд. – Есть способ, как Судьбу обмануть, – дело верное!
