Когда девчонка появилась снова, было полнолуние. Я, как всегда, припозднился и, подойдя к дому со своей стороны, увидел, что входная дверь чуть приоткрыта. Вынув из пакета прут, я аккуратно толкнул её внутрь. В коридоре было темно. Быстро и бесшумно я проскочил его в три скользящих шага и заглянул в комнату.
Девчонка была такой тонкой, что даже под простынёй заметить её было не просто. Я, скорее, угадал, что кто-то лежит на кровати, укрывшись с головой.
Подошёл и осторожно откинул край простыни, уже почти поняв кто это. В глаза бросились острые ,выпирающие позвонки длиннющей шеи.
Девчонка дёрнула ухом, как кошка, и повернулась на спину. Выглядела она очень уставшей. В подглазьях залегли глубокие тени и огромные глазищи словно ушли на дно лица.
– Я у тебя посплю. Можно? У тебя тут хорошо. – пробормотала она сонно и не успел я ответить, как её губы провалились в тишину.
Как люди спят? Кто-то спит вдохновенно. Кто-то умиротворённо или отрешённо. Она спала решительно и непреклонно. Вжавшись в тело кровати, как перед последним броском. В подобравшейся цепкой фигурке было столько энергии, что казалось в следующее мгновение она взорвётся движением. Подскочит на полметра вверх…
…А просыпалась лениво, долго и нежно.
– Как ты относишься к тому, что я дерусь?
– А как ты относишься к тому, чтобы использовать меч вместо лопаты? Он затупится или сломается, но толку будет мало. Оружие нужно для боя. Так же и с тобой. Ты – воин и не предназначен для других решений.
– Но лопатой тоже можно убить.
– Можно. Однако посмотри – лопаты продаются десятками тысяч, а видел ли ты в продаже хоть один настоящий меч? Это оружие – штучный товар. Ты тоже – оружие. Такие, как ты являются дырами в канве мира. Вы притягиваете людей, события, поступки. Через вас идут дороги в иные миры.
– Это плохо?
– Это не хорошо и не плохо. Оружие нейтрально, пока его не возьмут чьи-то руки.
Так мы разговаривали с ней. Я не торопил её с ответами. И с вопросами тоже. Девчонка отсыпалась и играла с амулетами. Ела она совсем немного.
– У человека много условностей. Высокие тянут его вверх, низкие – вниз. Душу могло бы запросто разорвать на куски, если бы не ветер стихов, песен, музыки и картин, надувающий паруса и поющий в этом сложном рангоуте и такелаже. Видишь, какие слова я знаю? Ты не думай – я очень взрослая.
Через три дня она вышла во двор и вернулась через пять минут, держа в руках пять больших яблок. Глазищи её смеялись.
– Где ты их взяла?
– С земли. Под яблоней. Ешь. Вкусные.
Вот чёрт! Или это я с ума сошёл? Нет у нас яблони во дворе. Ну, нету!
Мы сидели и пили чай с хлебом и яблоками. Вдруг она заговорила. Никогда не забуду ощущение льющейся каплями слов тишины:
– Я хотела бы помочь всем, но это от меня не зависит. Я просто вдруг забираю чью-то боль и на какое-то время чувствую её всю – целиком. Потом, там – в сердце, она сгорает и уходит.
– Ты лечишь людей?
– Не знаю. Я не ищу причину и не влияю на следствие. Я просто забираю боль.
– Чужую?
– Боль общая. Как и радость.
– А любовь?
– Любовь – это музыка сердца. Я люблю петь.
– Что такое правда?
Её маленькие нервные руки задумчиво поглаживали яблоко:
– Состояние души, наверное. Когда ты говоришь то, что есть на самом деле.
– А откуда ты знаешь, что всё именно так?
– Никто не знает.
И дальше:
– Но ложь – это тоже состояние души. Ложь – это вера в чудо. Что может быть и такая правда, понимаешь? Люди обманывают, надеясь на чудо.
