«Эрди тоже, наверное, волшебник. – подумала Жанна. – Он тоже участвует в проделках Трау, и умеет свои фокусы вытворять, как Жанна уже убедилась на своем примере; а тут еще вместе с ней, Трау, исчез».
В столовой стало гораздо темнее, потому что гореть остались только светильники вдоль одной стены. Жанна поняла, что замешкалась, выходя, и немного увлеклась.
Жанна посмотрела в большое французское окно. На самом деле таких окон от пола до потолка в столовой было целых восемь и большая стеклянная дверь, которая выводила на задний двор. Жанна увидела, что дверь с другой стороны занесена снегом, и на заднем дворе совсем темно.
«А где фонарики?» – подумала Жанна.
И тут увидела, как мимо окна быстро прошла фигура в плаще с фонарем в руке, следом еще одна, а следом… в окно постучал костлявый палец. Жуткий, белый, и не палец вовсе, а косточка!
А потом, Жанна со страхом подняла глаза выше пальца, и увидела старуху. ТУ САМУЮ СТАРУХУ. Она стояла, плотно прижавшись к стеклу. Жанна увидела пустые глазницы, лохмотья на костях старухи и она, впервые за вечер, настолько сильно испугалась, что не могла двинуться ни на шаг, не могла ни закричать, ни убежать.
Старуха погрозила Жанне пальцем и покачала головой. Она отсоединилась от окна и пролетела по тропинке следом за фигурами в плащах.
Жанна вдруг почувствовала, что страх дошел до той самой точки, в которой тело приказало бежать.
А пока выбегала из комнаты, подумала, как невежливо она поступила, так и не поговорив с младшим енотом и лисами. И, что ее, очевидно, ждали, пока не дождались. Опять она оказалась слишком любознательной особой, и снова не оправдала оказанного ей доверия.
«Я в несколько раз хуже Виолы, раз сую свой, не столь уж точеный носик, везде, куда меня не зовут!» – огорченно подумала Жанна.
В столовой было очень темно. Еще секунду назад там горели светильники на стенах, а теперь, во мраке этой огромной комнаты ощущался полный покой. Будто и праздника не было вовсе, не было этого волшебного вечера. Самое плохое было то, что Жанна заметила, что и в соседней комнате, где должны были показывать фокусы, тоже не горел свет, и не было никаких столов.
«Сколько же я простояла тут?! – подумалось Жанне. – Я же всего на секундочку отвлеклась, увидела страшную старуху и бежала. Только не бежала, а на месте осталась стоять».
Жанну порядком выматывали подобные провалы.
Она подошла к стене и попыталась включить свет. Но выключатель не работал. Жанна вздохнула и подошла к столу, который был единственным светлым пятном на фоне всей комнаты, потому что, из огромных французских окон на него падал свет луны. Жанна подумала, что сегодня на небе не было Луны, и начиналась метель. Она выглянула в окно и поняла, что за окном и метели-то нет, потому что стоит за окном… примерно, ноябрь.
«Или октябрь. Или ОСЕНЬ! – подумала Жанна. – Но как?!»
Она посмотрела на стол в поисках свечи, подсвечника, чего угодно. Фонарика… Как осенью это случилось у Мориса, когда он провалился в старую кухню сквозь пол гостиной.
Но обнаружила старый канделябр в паутине. И отдернула от него руку. Жанна поняла, что контакт со старухой на пользу ей не пошел и теперь, она оказалась в месте, которое сложно назвать приятным. Может, это и вовсе не Дом, а может, это та его часть, в которую было велено никогда не заходить?
Вдруг, Жанна отчетливо поняла, что это точно не та же столовая. Это комната по другую сторону двери с окошком, перед которой исчезли близнецы.
