Когда Сашка хотел есть, он подходил к Матвею, запрокидывал голову, трепыхал крохотными крылышками и быстро-быстро пищал, будто посылал сообщение азбукой Морзе.
Пингвинёнок быстро рос. У него стало появляться оперение. Ему уже не нужно было делать «кашу» – он съедал целых рыбок, а вскоре начал и сам наведываться за пропитанием в «аквариум». Сашка часто гулял на улице вместе с полярниками, внимательно следил за всем, что они делали. Его любознательность с возрастом нисколько не уменьшилась. Иногда он оставался на улице один – ему уж были не опасны хищные морские птицы. Никогда он не уходил далеко от зимовья. Троих полярников он считал своей стаей.
Однажды Михаил пошёл обедать и оставил на улице мольберт со своими красками. После обеда он вышел, но сразу вернулся обратно и аккуратно притворил дверь.
– Скорее, скорее идите сюда. Смотрите, – зашептал Михаил и приоткрыл дверь.
Выглянув, друзья увидели, что Сашка держит в клюве кисточку, макает её в краски и водит ею по холсту на мольберте. Появление полярников его нисколько не смутило – он продолжал заниматься рисованием.
– Ну, всё, Мишка, пропал твой пейзаж! – с шутливой горечью произнёс Леонид.
– Ничего, не отчаивайся! – добавил Матвей. – Вернёшься на большую землю, будешь картины Сашкины за бешеные деньги продавать! Представляешь, вывеска: «Выставка-продажа картин, нарисованных императорским пингвином Сашкой?..». Нет, «Александром Первым!».
С тех пор на улице невозможно стало оставлять мольберт – Сашка немедленно принимался за дело…
Прошло полгода. Полярники стали готовиться к отъезду. Должна была прилететь новая смена.
– Что с Сашкой делать будем? – спросил Михаил. – Не с собой же его везти!
– Ну, а что, придётся оставить новым хозяевам, хоть и жалко, конечно… – сказал Матвей и потрепал Сашку по холке.
Пингвин переводил глаза с одного полярника на другого и, казалось, внимательно слушал.
На следующий день Сашка исчез. Понял ли он, что скоро уедут его друзья, или просто наступало время пингвиньих свадеб – кто знает? А картины, нарисованные Сашкой, друзья поделили между собой. Эти картины заняли в их домах почётные места.
Цветущий сад в Японии. Предзакатное голубое небо с бледно-розовыми облаками отражается в маленьких прудах. Живописно разбросаны большие красивые камни. Кажется, что местами свет облаков сливается с нежнейшим кружевом цветов сакуры, которыми окутаны тёмно-коричневые веточки японской вишни. Люди стоят, сидят, кто-то даже полулежит, в задумчивой медитации любуясь прекрасными сакральными цветами.
Восьмилетний Самхи́то вот уже который год использует каждую возможность полюбоваться этой красотой. Сначала его приносил на руках отец. Теперь он прибегает сам и сидит на земле, скрестив ноги, не отрывая восхищённого взгляда от бело-розовой пены цветов.
Вдруг на дерево опускается галка и начинает склёвывать нежную красоту. Надо бы прогнать птицу, но Самхито не хочется шевелиться. Он зачарован созерцанием, а галка склёвывает цветы, и в голову мальчика приходят мысли о бренности всего в этом мире.
«Эти прекрасные цветы – как же они недолговечны! Через несколько дней они облетят. Вот и птице – ей всё равно, красивы ли они. Ей, наверное, нужны витамины, и она клюёт цветы. Из них уже не появится плодов. Они дали людям радость и умерли… Когда-нибудь умрёт и эта птица… Почему же всё приходит и уходит?.. Почему одни существа уничтожают других?.. Неужели так было всегда? И неужели всегда так будет?..»
