– Я рад, что нашел тебя… снова, – послышался сзади надломленный голос.
Последнее слово осталось не ясным.
В тот вечер ничего не произошло. Я была слишком взволнована, чтобы решиться на дерзость и пригласить Гая в отель. Он смотрел на меня в ожидании, предоставляя право выбора.
Больше о кольце мы не говорили.
Наступил следующий день, и чудеса продолжились. Он подарил мне муранского ангела – небольшую стеклянную подвеску на шелковой ниточке. Нелепую, вылепленную собственными руками, о чем свидетельствовали отпечатки папиллярных линий на крылышках и хитрая улыбка Арлекина, игравшая на губах мастера.
Он пытался улучшить форму крыльев, когда раскаленное стекло начало остывать. Каким образом?
Стекло плавится при двух тысячах градусах, а остывает при комнатной температуре довольно продолжительное время. Тот факт, что он оставил на горячей фигурке отпечатки, не укладывался в голове.
Неужели Гай не чувствовал боли, касаясь нагретого стекла?
Это невозможно.
Ангелок, а точнее его неуклюжее подобие (мой друг не отличался талантом стеклодува), задрожал в руках. Боясь уронить его на мостовую, я прижала драгоценность к сердцу.
Гай отступил на шаг, затаил дыхание.
Он наблюдал. Он всегда наблюдал за мной.
Откуда он знал, что получить в подарок ангела означает для меня признание в любви? Так повелось с детства. Первого расписного ангелочка из керамики мне принесла мама. Мне и Иришке. Только сестра свой подарок потеряла, а я хранила как зеницу ока, как радостное воспоминание о нерастраченном мамином тепле, нежности, о ее свечении…
Знаете, Маша, как красиво светилась наша мама? Сколько раз я желала услышать ее голос, увидеть образ, но самый дорогой человек так и не явился. Это означало одно: она покинула наш мир навсегда. Будучи ребенком, я отказывалась это понимать и горько плакала. Потом приняла и смирилась.
Второй ангел появился позже. Александр, будущий муж, привез прозрачную подвеску из стеклодувной мастерской Таллинна. Даря его, он предложил руку и сердце, и я не смогла отказать.
Последующие крылатые собратья находили меня уже по всему миру.
Я подняла благодарные, налитые слезами глаза на Гая и смущенно улыбнулась.
Ангел в подарок – все, о чем я могла мечтать. Он угадал.
Потому что был не только ювелиром, но и гениальным манипулятором.
Маленький ангел, созданный им, скромный и неуклюжий, слегка покосившийся, грелся в моих ладонях.
Чудо с тонкими прозрачными крылышками, с тельцем из смеси темного аквамарина и ослепительно-белого пигмента с вкраплением искрящегося на солнце золотого песка, казался дороже всех вычурных украшений, даримых мужем. Рытвин соблюдал негласное правило – с каждым годом изысканнее, изощреннее и богаче. Чтобы не упасть лицом.
Я носила его холодные дары исключительно на приемы, чтобы не обидеть, не лишить статуса.
По щекам Виктории извивающимися змейками поползли слезы. Не замечая их, она прикрыла глаза и продолжила рассказ:
– Дорогая Мария Сергеевна, скоро закончится эта история. Мы подошли к финалу, неожиданному и трагическому.
«Венеция с высоты полета похожа на змеиные головы, замершие в последнем поцелуе-укусе. Это символично», — так сказал мне Гай в тот вечер.
Но исхода ничто не предвещало. Мой вещий голос молчал, затуманенный пеленой влюбленности. Волшебный фонарик в горле ни разу не вспыхнул, не ожил, предательски угас.
После скомканного ужина в маленькой пиццерии на калле дель Меццо, прошедшем в скрытом томлении, в предвкушении неизбежности, в дурацкой спешке, после не запомнившегося путешествия на катере до садов Джудекка Гай распахнул дверь номера в «Чиприани», почтительно отошел на шаг и пропустил меня внутрь.
