На рыбу охотиться – это вам не ягоды собирать. Ягода – дело, конечно, важное, без нее не проживешь; если ягода не уродилась, год считается плохим. Но собирать ее могут даже малыши, кто едва ходить научился. Грибы и орехи – уже посложнее. За орехами лазать надо, трясти, а грибы, во-первых, разные, без разбору не возьмешь, а во-вторых, тут твердость нужна. Он же канючить начнет, гриб: «Не рви меня, не режь меня, дай пожить, на солнышко поглядеть, водички попить!». Некоторые, кто пожалостливее, не выдерживают, оставляют. А какие не канючат, те и рвать уже нельзя – из них вся жизнь ушла. Поэтому на грибы и орехи берут тех, кто скоро в школу пойдет. Правда, Олака еще прошлым летом начали брать, но это потому, что он «не по годам развитый». Так сам Мудрый Орик сказал, а мама потом Олаку передала.
А на рыбную охоту берут только тех, кто уже учится. Потому что это дело не только трудное, но и опасное. Рыба – это не гриб, просить не будет. Как шибанет хвостом – сразу в воде очутишься. А ловят-то не на мелководье, где купаются, – там рыбы нет – а на самой Реке, почти на стремнине. Сбросит тебя рыба, и если ты к лодке не привязан, и если товарищ не успел тебе руку или багор подать, – унесет Река. Повезет – прибьет к берегу до Утеса, и тогда, может быть, и вернешься. Это если тебя Носач не затопчет, Рыжуха не сцапает, Сова в сумерках не поймает. Там, возле Дальнего Утеса, все это запросто может случиться: места там дикие, нехоженые, скрытней никто не знает. По доброй воле к Утесу никто не ходит. Один только Прак-путешественник ходил.
А если унесет рыбака еще дальше, за Утес, – значит, все, пропал. Из-за Утеса еще никто не возвращался. Вот в самом начале лета унесло Ринка, отца Финго, так его и нет с тех пор. Финго, конечно, ждет отца, и Лана, его мама, тоже ждет, но всем уже понятно – не вернется Ринк.
А бывает еще страшнее: если рыба попадется совсем большая, то может схватить и утащить на дно. Правда, такую рыбу ловить не следует, обычай запрещает, но, во-первых, не всегда разберешь, какая она, рыба: очень большая или так себе; а во-вторых, есть смельчаки, которым хочется обычаем пренебречь и с великан-рыбой сразиться. Ведь если такую удается поймать, еды на весь Народ хватит. Из-за этого у взрослых много споров: какую рыбу можно ловить, а какую не стоит, кто настоящий храбрец, а кто зря жизнью рискует.
В общем, рыбная охота – дело интересное и ответственное. Поэтому в то утро Олак твердо решил проснуться пораньше. Известно же: рыбу выслеживают на самой заре, пока туман не растаял. Он так себе и приказал: «Проснуться раньше отца! Ясно?». Это такой способ, чтобы что-то важное не проспать. Олаку про него дедушка Скрип рассказал, а потом Финго подтвердил, что он так делал, и помогало. Олак раньше не пробовал, случая не было, а теперь решил попробовать.
Но как назло, вечером долго заснуть не мог. Наверное, поэтому способ не сработал. Проснулся Олак оттого, что папа Трик его тихонько толкал. Олаку обидно стало, что проспал, но зато он сразу понял, что надо делать, быстро обулся и слез с дерева. Лес стоял серый, как мышиная шкурка, и небо было серое, только на восходе алело. В соседних кустах возились ежи, а где-то далеко, на краю оврага, слышно было, как ходили и рыли землю Носачи: видно, на богатое место напали, никак уйти не могли.
Отец залез под упавшую сосну – снасти достать. Он их там от Носачей прятал. Носачям багры и сети, конечно, не нужны, просто по глупости потоптать могут. Олак кинулся помогать. Вынули. Отец взял тяжелый багор и сачки, Олаку другой багор дал, полегче. И вместе, молча, направились к Реке.
