Путь занял больше времени, чем я предполагал в начале. Дорога будто вела меня в бесконечность, а тьма вокруг играла роль верной сестры. Казалось, что она обволакивает абсолютно все пространство. Тьма приобрела видимые очертания, до нее можно было дотронуться и почувствовать терпкий аромат, проникавший в сознание, поселившийся там и, похоже, не желавший покидать своего нового обладателя. Она перешептывалась со мной, и становилось ясно, что она никакая мне не сестра, а блудница, манящая неестественной, неясной и оттого еще более таинственной красотой. Поморгав, я попытался успокоиться: «Ты, Митя, верно, устал, совсем ничего не соображаешь, вот дойдешь до костра и успокоишь тогда свои разболтавшиеся нервы».
Сколь долог ни был путь, через полчаса мне все же удалось приблизиться к загадочному месту. «И люди ушли так далеко от деревни», – у меня начало закрадываться подозрение, оно будто подначивало изнутри, усиливаясь с каждым сделанным шагом. «Вдруг мне здесь будут не рады», – ком в горле мешал оповестить о своем приближении заранее. Я попытался его сглотнуть, но понял, что это просто невозможно.
По мере приближения к заветной цели я различил треск костра. Языки пламени плясали, словно светлячки в середине лета. Возникло ощущение, что жар распространился до самой деревни, вблизи него наверняка было настоящее пекло.
Хорошенько приглядевшись, я смог отчетливо различить силуэты танцующих людей. На них были накинуты шкуры, на головах – странные шапки, а жесты напоминали танцы негров-папуасов во время религиозных обрядов поклонения богам. Я видел такие сборища, когда еще служил в Африке, и они всегда нагоняли животный страх. Желания подходить к лобному месту не было, и только я начал думать о том, что надо бы поворачивать назад, как туземцы меня заметили.
Маленький мальчик в рваной одежонке и в лаптях, с меховой накидкой на голове подергал за рукав женщину, стоявшую рядом, верно, приходившуюся ему матерью. Женщина била в бубен, покачиваясь в такт импровизированной музыке, ее волосы напоминали хищных змей, готовых вцепиться в любого, кто приблизиться к ее чаду.
Вообще, разношерстная компания у костра напоминала и греков, и египтян, и негров, и даже что-то славянское угадывалось в их чертах, но мне не хотелось это выяснять. Малец указал обветренным пальчиком в мою сторону. На какое-то мгновение танцевавшие люди замерли, таращась на меня во все глаза. Возникла неловкая пауза, и только тогда стало понятно, как же тихо вокруг. Я всю жизнь не любил такие моменты. Во-первых, всеобщее внимание смущало, а, во-вторых, каждый раз, когда это случалось, меня не покидало чувство, что я сделал что-нибудь не так. Неожиданно один из присутствующих, мужик, лет пятидесяти, широкоплечий и суровый, схватился за вилы, лежавшие, как оказалось, у него под рукой, и решительно двинулся на меня:
– Ты кто таков будешь?
По манере держаться и тону, заданному с самого начала, можно было предположить, что человек этот здесь главный.
– Простите меня, – начал я довольно неуверенно. – Добрые люди, кажется, я заблудился среди гор. Не могли бы вы помочь мне вернутся домой?
Мужик с вилами недоверчиво глянул на меня. Его брови, и без того густые, слились в единое целое, а на лбу проступила тонкая синеватая жилка:
– Я спрашиваю: ты кто такой? Зачем пришел к нам? Говори!
За этими словами последовал резкий выпад на левую ногу и недвусмысленный тычок, который при неудачных обстоятельствах мог бы стать решающим в моей жизни. Мне пришлось резво отпрыгнуть. Затем я немного пошатнулся, утратив былое равновесие.
