– А чем именно пугать? У нас много чего на него найдется, – поинтересовался Грегори. – Как бы выбрать пострашнее?
– Пострашнее – это когда мучения обещают быть долгими с ужасным концом. Например, долгое разбирательство в английской бюрократической системе с явной петлей в конце. Например, использование судов и служащих королевского флота для морского грабежа вместо охраны от него.
– Это, конечно, было бы здорово, но не потонут ли какие-либо доказательства в той же бюрократической системе?
– Доказательство вины Хаксли где-то и кому-то и нагнетание страха на него самого – разные вещи. Вина там, в Лондоне, а страх-то здесь. Для начала нужно сходить в местную церковь и заказать заупокойную мессу по морякам фрегатов «Быстрый» и «Стремительный». Это должен сделать сэр Виктор и на какое-то время исчезнуть, чтобы некому было задать вопросы. Обратятся ко мне? А я могу что-то знать или ничего не знать. Ляпнуть что-то могу, да какой с меня спрос!
За столом воцарилось заинтересованное молчание оценки перспектив. Первым очнулся сам сэр Виктор. Встал, схватил меня за руку и долго с чувством тряс ее.
– Нет слов, Серж! Склоняю голову и снимаю шляпу. Это же надо такое удумать! А я вот себя, грешным делом, садистом посчитал! Далеко мне еще, ой, как далеко до тебя! Какая же у тебя светлая голова!
Меня не будет – так все жёны, родственники пропавших моряков насядут на Хаксли. А ведь в экипажах были и офицеры из английских аристократических родов повыше Хаксли. Как он втянул их в свою аферу, непонятно, но не в этом теперь дело. Нет, мне эта идея определенно нравится. Прямо сейчас и пойдем в церковь. Преподобный Уэстон, наверное, заждался нас с этой вестью.
Преподобный Уэстон сначала не поверил в масштабы беды. Потом слегка заартачился, потребовав доказательств, но, в конце концов, всё решает щедрое пожертвование. Через пять минут месса началась и сегодня ещё дважды повторится.
Сэр Виктор погрузился на яхту с добычей со своих кабаков. С тех пор как её собрали, она так и лежала дома. Питер и Макс подняли парус, и яхта ушла к острову сокровищ. Мне оставалось либо сидеть дома, либо пойти шататься по увеселительным заведениям. Пошел шататься по заведениям. Дошатался до «Рака». Больше оказалось некуда шататься. Перед этим заглянул в кабак верхнего города – скукотища! А в «Раке» хоть рожи живописные.
Нашелся и стол свободный. На столе все атрибуты моего разгульного времяпрепровождения – бутылка с безалкогольным утренним вином, стакан и тарелка с не совсем еще обглоданными бараньими ребрышками. Таверна постепенно заполняется народом. Оказывается, это заведение становится популярным не только среди пиратов, но и среди местного населения. Железный порядок, поддерживаемый Люком, играет свою роль. Местные мужчины перестали бояться заходить сюда даже со своими дамами. Морская вольница занимает левую часть зала, а местные – правую. Там, где стоит клавесин. Как я посмотрю, с моего прошлого, осеннего визита сюда многие пираты научились есть ложками и вилками и не вытирать руки о скатерть. Прогресс, однако!
В дверь входит какая-то молодая, печальная и едва ли не заплаканная женщина. Оглядывает зал и, не обнаруживая искомого, подходит к Люку. Он ей что-то соболезнующе говорит и показывает на меня. Когда она повернулась к Люку спиной, он, встретив мой взгляд, бессильно пожал плечами и развел руками. Такого оборота дела мы не предусмотрели. Пришлось принимать подошедшую к столу визитершу.
