Как-то волк шел по своему лесу и вдруг увидел двух зайцев на лужайке. Волк шагнул было к ним – поздороваться, но замер. Первое, что смутило волка – зайцы на полянке занимались тем, что сам волк считал возможным делать только в уединении. Второе – это были не его зайцы. Нет, зайчиха-то та самая, местная, лесная. А вот самец… Он был крупнее здешнего зайца, у него были черные уши, а главное, громадный, неприличных прямо-таки размеров пушистый хвост. Волк думал недолго, а уж воплощал задумку и того быстрее. Он прыгнул, и спустя несколько минут мясо чужого зайца приятно грело волчий желудок, а пушистый хвост незваного гостя украшал куст шиповника.
Спустя примерно час, когда волк лежал неподалеку, подставив солнцу пушистое пузо, пришел заяц. Свой заяц. Волк считал этот лес своим и давно уже объяснил местным обитателям, что трогать их не собирается. А они и свыклись как-то с этой мыслью. Этот заяц был местным.
– Эй, волк! – сказал заяц.
Волк не отреагировал.
– На меня смотри, животное! – выкрикнул заяц, и даже лапой топнул. Во всяком случае, волку так показалось.
Волк открыл один глаз и лениво спросил:
– Тебе что надо?
– Поговорить я пришел!
– Ну говори, – согласился волк и закрыл глаза. Ему было очень хорошо сейчас. Тепло, сытно.
Заяц обиженно зафыркал, и тогда волку стало совестно, он перевернулся на бок, а после и вовсе сел.
– Я тебя слушаю, – сказал он, наклонив голову.
Заяц запыхтел, явно пытаясь собраться с мыслями, насупился даже, после чего проговорил:
– Ты не должен был убивать того зайца.
– С чего это вдруг? – удивился волк.
– Ты обидел зайчиху, – пояснил заяц.
Волк задумался. Вот мысль об оскорблении зайчихи в его умную голову сегодня точно не забегала, а потому он решил не мучиться и просто спросил:
– Чем же?
– Как чем?! – воскликнул заяц и даже подпрыгнул на месте, – она пережила стресс! Ты убил ее друга у нее на глазах!
– А ты не спросил ее, чем она занималась со своим другом? – осторожно, медленно, тихо спросил волк и покосился на хвост, висящий на шиповнике неподалеку.
– Это не имеет значения! – категорично заявил заяц, – Я люблю эту женщину и не допущу, чтобы кто-то ее обижал!
Волк прижал к голове уши, задумался. И в самом деле, имело ли это значение? Заяц любит свою зайчиху и хочет, чтобы она была счастлива. Любым способом. А если бы волчица… Волк встряхнулся. Нет, такого не могло быть. Его волчица верна ему, ну а если бы вздумала уйти, сообщила об этом заранее. Такой у них был уговор.
Волк вздохнул и сказал:
– Заяц, я убил того потому, что он непрошенным зашел в мой лес, а я хотел кушать. Передай зайчихе мои соболезнования.
Заяц поморщился и пробормотал:
– Зверь ты, все-таки, зверь.
А потом ускакал в чащу.
Волк снова лег на травку, подставив солнечный лучам серый бок.
– Странная штука – любовь, – думал волк, засыпая.
Была поздняя осень. Волчата вполне освоились и дали понять отцу, что в его заботе более не нуждаются. Волчица же, глядя на самоуправство отпрысков, промолчала, и потому волк, оскорбленный в лучших чувствах, удалился. Он шел и шел по своему лесу, не обращая внимания ни на жирных полевок, ни на бурундуков, ни на наглых белок, так и лезущих под лапы.
«Никакого порядка, – угрюмо размышлял волк, – ну какой из меня руководитель, когда собственные дети ни во что меня не ставят? Когда моя же волчица считает, что я не имею права вмешиваться в их жизнь? Могу ли я после этого указывать другим, как им себя вести? Нет. Нет, это бессмысленно и бесполезно». Волк, вообще-то, не был склонен к рефлексии, но тут все сложилось – и плохое поведение членов семьи и погода – серая, моросистая, холодная.
