По своей природе – это грязь, она либо подчиняется закономерностям, либо живет рефлекторно, повинуясь программе, заложенной в нее кем-то.
– Это колдовство, хоть я в него никогда и не верила, – сказала задумчиво Хельга.
– Беря в кольцо город или государство, дымчаки продолжают питаться какой-то частью воздуха, которая очень нужна растениям. Потом постепенно они замедляют время, чтобы все казалось привычным. Поэтому в Королевстве погибли все растения, им просто не осталось чем дышать, а в вашем мире очень много растений, поэтому вы пока просто не замечаете этого паразитарства. Мне не хочется думать, что эта грязь – детище природы.
– И у природы случаются ошибки.
– Может, и так. Ты хочешь посмотреть на свой дом?
– Да, конечно. А как ты это делаешь?
– Что именно?
– Как ты задаешь этой точке обозрения место, которое хочешь увидеть?
– От соколиного глаза никуда не укроешься, графиня, – сказал сокол, немного подшучивая. – Я просто смотрю на горизонт очень внимательно, стараясь восстановить картину в ее мельчайших деталях, и потом я ее вижу. – Он снова замолчал и начал пристально вглядываться в горизонт. Через мгновение Хельга начала узнавать родимые поля, холмы, а вскоре и увидела отчий дом.
– Сестры спят, наверное, – со вздохом сказала она.
– Не страшно тебе от того, что, может, ты с ними и не свидишься больше?
– Не страшно, – холодно ответила Хельга, – я для того и сражаться иду, чтобы они жизнь свою под чистым небом построили и не боялись, что однажды сгинет все под этим туманом. Они у меня не из робких, сами бы ради меня тоже этот путь выбрали.
– Мои тоже были не из робких, – задумчиво ответил Альфар.
– У тебя есть, – Хельга запнулась, поняв, что он имеет в виду, – у тебя были сестры и братья, кроме Королевны?
– Четверо, соколиные семьи больше человеческих.
– А ваши родители были как ты или как Королевна?
– Как я. Два вида было в соколиной породе, как мы с тобой да как сестра моя. Но не осталось никого, королевская династия мертва. Ты – единственное ее продолжение.
– Ты правда думаешь, что я из соколиных?
– Я знаю, я тебя чую, твоя кровь, она как моя, твой взгляд – как мой.
– Я тоже тебя чуяла, когда ты в воздухе парил. А почему же у меня тогда нет крыльев?
– Поколений много прошло. Вы же в своем мире решили верить в смертность, вот и не досталось тебе крыльев.
– Подожди, что значит мы решили верить в смертность? Мы ничего не решали, люди умирают, потому что истощается их жизненный ресурс.
– Ну, или они так думают, не знаю, графиня, я ведь воин, а не ученый. В Безвременье можно заново родиться, память, опыт сохраняются, а тело становится новым, молодым. Поверьте, все самое интересное начинается только после ста лет.
В это время виды графства сменяли один за одним, пока Хельга не вскрикнула.
– Смотри, Альфар, как будто линия, стена тумана, она берет свое начало из земли по линии, которая соответствует границе между нами и соседним графством, с которым мы так много воевали.
– Едва ли в этом есть какой-то смысл, даже если дымчаки и берутся из земли, происходит это спонтанно.
Хельга задумалась и не ответила.
– Ты хорошо танцуешь, кем ты был до войны?
– Не знаю, у королевской семьи одно предназначение – служить своему народу. Я очень любил искусство, музыку, но сейчас все это кажется чем-то очень далеким и забытым.
Альфар замолчал, Хельга почти осязала его грусть. Через несколько минут он вновь начал пристально смотреть на горизонт, тот же, вздрогнув, стал вновь менять свои краски. Взору Хельги открылся удивительный мир. Скалы, водопады, плодородные поля, красивое небо – увидев дворец, она поняла, что таким было Королевство до прихода тумана. Картинка исчезла.
