Филин тепло и по-доброму улыбнулся подругам, которые уже давно друга простили, а Лилу даже обняла луговую собачку видя, что она может вновь не сдержать эмоций и заплакать.
А расстроенную луговую собачку лучшая подруга никак не могла оставить без поддержки.
– Подождите! – Воскликнула Фелиция, и от неожиданности пришедшего в голову даже дёрнулась всем телом, намереваясь поскорее озвучить очень важную мысль.
– А почему я сразу выбрала это слово, а ни какое-то другое, и даже услышав от Лилу возражение, я не подумала заменить его другим?
– Объясните, пожалуйста! – И уже обе подруги, и луговая собачка, и камышовая кошечка вопросительно и с любопытством смотрели на филина, который, всё же немного расчувствовавшись, присел на землю и смешно вытянул вперёд свои жёлтые, коротковатые ноги.
– Как правильно ты сказала, это слово именно твоё, а не кого-то другого, и поэтому оно относится в первую очередь к тебе, и только потом к твоему собеседнику – Очень ласково и осторожно проговорил филин, видя, как лапки Фелиции уже мелко затряслись, а на глазах выступили слёзы.
– Ты считаешь себя толстушкой, и произнося это слово ищешь такую же подругу, чтобы то, что ты говоришь, как по волшебству разделить на двоих. После чего ты сможешь считать себя толстушкой лишь на половину. Ведь сознавать себя ею тебе очень сложно … – И Альберт замолк, видя, как из маленьких глаз бусинок быстро катятся на удивление большие и прозрачные слёзы.
– Да, меня так раньше называли, когда я была ещё совсем маленькой – Еле слышно прошептала Фелиция, и не сдержавшись заплакала во всю силу.
– Осознание этого, как тяжёлый рюкзак, постоянно напоминает о себе, и порой делает эту ношу практически непосильной для одной маленькой луговой собачки – Шёпотом пояснил филин растерянной Лилу, которая старательно поглаживала подругу по безостановочно дёргающимся ушам.
– Именно поэтому, Фелиция делит её с тобой, как с лучшей подругой. Ведь других для такого сравнения, она вряд ли сможет сыскать.
– Что же мне теперь делать? – Спросила Фелиция, подняв глаза на филина, который уже и сам едва сдерживал свои скромные, но всё же изредка проступающие эмоции.
– Кому-то нужно быть сильнее, либо твоим обидам, либо тебе самой – Улыбнулся Альберт, и нежно погладил Фелицию по лапке, которая уже перестала дрожать и лишь изредка подёргивалась.
– Останови сама этот круг обид, и перестань использовать это слово заменив его другим, любым из тех, про которые мы говорили ранее. И если хватит сил подумай, что возможно те, кто называл тебя обидным словом, точно также, как и ты сегодня, имели ввиду совсем другое. Как знать, возможно это были слова восхищения или умиления? И если мы уже никогда не узнаем наверняка, допусти этот вариант.
– Скажем тебе говорили обидные слова трое знакомых, и предположим, лишь один из них действительно хотел тебя обидеть. А вот другие, вкладывали в сказанное совершенно иной смысл.
– Прошу тебя, допусти это в своей голове, моя дорогая – И филин склонился к Фелиции так, чтобы сказанное слышала только она.
– И твой воображаемый рюкзак за плечами станет в три раза легче, и его уже ни с кем не нужно будет делить.
Помахав на прощание обрадованным подругам, Альберт, с чувством выполненного долга, взмыл намного выше верхушек самых высоких елей, и вспоминая своё детство, даже немного изумился, как много общего можно найти между взрослым и ребёнком.
