Сказок много не бывает. Сказки моих учениц - страница 18

Магда с удивлением смотрела на восторженно подпрыгивающий камень, в котором проскальзывали черты Неведомой Зверушки. Для чего она таскает эту обузу? Её осенило. Неторопливо вернулась в дом, бережно уложила Горе-Злосчастье в шкатулку и повернула золотой ключик.

–Куда ты меня? Пропадешь одна, сгинешь без меня, потеряешься… – раздалось из ларчика.

Но Магда уже почувствовала облегчение, цепи исчезли. Она выскочила на берег, высоко подняла шкатулку, бросила в воду и счастливо рассмеялась. В другую, противоположную сторону выбросила ключ.

– Всё шито-крыто – и концы в воду, пусть тебя никто никогда не увидит не найдёт, – проговорила, глядя на реку. Немного помолчала и отчеканила любимую бабушкину поговорку, – «Пущен корабль на воду, сдан богу на руки».

Фея чувствовала безмятежность и покой. Умиротворение на душе, совсем, как в детстве. Морок спал. Надо было возвращаться. Крёстная ждала на берегу.

– Помни, детка, королевы никогда не расстраиваются, не теряются. Когда им грустно, плохо на душе, они просто кого-нибудь казнят. Будь королевой в своем внутреннем Королевстве, избавляйся от ненужного, расправляй крылья и взлетай! Да не забывай тётушку!

Магдалина долго еще сидела на берегу широкой реки. Время перемен – это всегда время поиска. Не это ли счастье? Мгновения пойманной и прочувствованной радости. И вот эту радость ты не то пропускаешь через себя, не то она позволяет пройти сквозь неё… Студёная вода реки напевала песню, как мать пела когда-то колыбельную. Сладкие переливы, журчание воды успокаивало. Она черпала ладошками воду и улыбалась. Потом легла на спину. Небо уже украсилось звёздами, и, всматриваясь в тёмную глубину с искорками бриллиантов, мечтала.

Магдалина в полной мере счастлива тем, что обрела устойчивость и уверенность, что вновь научилась не просто летать, а парить в своей бесконечной, внутренней Вселенной. Пройдя трудный путь, научилась сохранять чувство собственного достоинства, и веру в себя. Она превращает события в мудрость, наслаждается жизнью, сохраняя в сердце красоту и нежность. Радуется тому, что рядом с ней есть те, кому она нужна и те, кто нужен ей.

Мария идёт к окну, опирается ладонями о подоконник и смотрит на освещенные фонарями улицы, на взметнувшиеся к небу ветви раздетых деревьев, на низкое серое небо, которое давит их к земле. Осень, поздняя осень. И деревья уже не просят пощады ни у злого ветра, ни у косохлёста, щедро льющегося с небес. Они просто смирились и безропотно ждут зимы. Совсем, как она. Девушка просит скользкую дорожку жизни не лететь сломя голову вперёд. Там неизвестность раскрывшаяся пасть внутренней бездны. Она пугает, притягивает, и Маша не знает, куда приведет следующий шаг. А ведь когда-то было небо, раскрашенное воздушными шарами. Они наполнялись живым огнем и взлетали прямо у неё на глазах.

Ночь бережно набрасывает на город чёрный капюшон. Огни пустынных дорог тянутся длинной вереницей, убегающей куда-то вдаль. В них таинственность и завораживающая загадка. Последний, запоздалый трамвай устало ковыляет в депо. Кое-где маленькие огоньки горящих окон показывают, куда переместилась жизнь большого суетливого города. В каждом из них своя история, своя романтика, свой крохотный мирок. Город погружается в дрему, а с ним и Мария.

Даже утром дождь спокойно и неторопливо продолжает стучать в окно. Его крупные капли медленно текут по стеклу. Он разительно отличается от себя весеннего, такого веселого, шустрого, звонкого. И чудится Маше в шлёпанье капель усталость и печаль. Она натягивает сапоги, укутывается в плащ и открывает дверь… На бегу замечает, как капли шкодливо щёлкают по носу, шлёпают по лужам и старательно умывают, умывают всё что попадается на пути. Неожиданно летящая походка оправдывает своё название и шагов через двадцать Маша взлетает над мокрой дорожкой, недолго парит в воздухе и приземляется не особо мягко.