Миловида понимала, как понимала и всю подноготную этого заявления, поэтому всё равно осталась недовольна:
– К нам обращаются не за тем, чтобы на них постукивали.
– Знаю, – буркнул лекарь и постарался сменить тему разговора, – случилось чего в моё отсутствие?
– Думаешь, весь мир вокруг тебя вертится? – криво усмехнулась женщина. – Не так это! Не так!
– Тогда готов к труду. Я сегодня задержусь – за опоздание…
– Не задержишься, – скривилась Миловида. – Гонец к тебе приходил. – Она достала из одежды письмо, скрепленное восковой печатью. – Сам знаешь, от кого и по какому поводу. Не проверяй – не трогала я его.
В том, что она не врёт Рентан, нисколько не сомневался. Не только из-за целой печати, но и из-за характера женщины. На любопытство у неё вечно не хватало времени.
– Стало быть, к господину Кобыславу я поеду раньше Охотников, – мрачно пробормотал лекарь, вскрывая письмо и вчитываясь в текст, написанный ужасным почерком, безошибочно выдававшим руку барона.
Миловида насчёт такой новости удивления не высказала. Она вообще ничего не произнесла, дожидаясь, пока Рентан сам ей всё расскажет.
– Сегодня я смогу остаться и отработать, – рассказал лекарь, дочитав. – Да и завтра выйду, но только на полдня. Затем мне надо к господину Кобыславу. Хм…
– «Хм»? – фыркнула женщина. – Что там ещё? Тебя не будет несколько дней?
– Да, но не в этом дело. Тут почерк, конечно, ужасный…
– Не хуже твоего или моего, – женщина на миг подняла трясущуюся руку. – Ближе к сути, если можно.
– По-моему, барон приглашает меня на некое мероприятие. Он называет его «встречей заинтересованных лиц», – поделился причиной тревоги Рентан.
– Бахвалишься? – вскинула остатки брови Миловида.
– Опасаюсь. За себя и… – лекарь, поймав раздражённый взгляд женщины перестал, язвить, – и не только. Прежде господин барон не был замечен в подобном отношении ко мне.
– Не лез брататься? Дурак просто не знает, кого пригласить за стол – гостей-то надо чем-то развлечь, – дёрнув рукой, сказала женщина и поднялась. Вдруг она поделилась своими мыслями на этот счёт: – О произошедшем в Вороново он не знает и не может знать. Значит, отец совсем плох. Потому и тебя задобрить хочет. Чтоб не пошли слухи.
Рентан был склонен согласиться с такой версией, но всё равно не был уверен до конца. Во-первых, Кобыслав для таких тонкостей был слишком толст и к тому же непроходимо глуп. Во-вторых, очень уж подозрительно выглядело такое совпадение.
Лекарь собирался пойти переодеться и приступить к работе, но как оказалось, у Миловиды имелись иные планы на его счёт:
– Переоденься и спустись в мертвецкую. Произошло кое-что. По твоей части.
Теперь уже Рентан вскинул бровь. Миловида за жизнь имела дела с больными всех мастей как минимум раза в два больше времени, чем он. Если она столкнулась с чем-то незнакомым, то произошло нечто совсем экстраординарное. Впрочем, необходимость посещения мертвецкой намекала, что случай не срочный.
– Не кривись. Иди одежду поменяй, – поторопила его женщина. – И инструменты свои прихвати – вскрывать кое-кого будем.
***
Вход в мертвецкую располагался снаружи здания. Этот добротный подвальчик – единственное, если не считать стен первого этажа, что осталось от дома, на месте которого построили лечебницу. Тогда он служил винным погребом. Это позволяло Миловиде то и дело отвешивать одну и ту же очень не смешную шутку:
– Вино и мертвецы требуют выдержки, а, Рентан? – ухмыльнулась женщина, когда лекарь спустился в подвал. – Этот, – она кивнула на покойника, прикрытого простыней, – тебя с самого утра дожидается.
