Скейтагеддон - страница 14

Отец незаметно подмигнул мне. Я улыбнулся и принялся разламывать котлету. Родители отстали от меня, начав спорить по рабочим делам. Я спокойно себе ел, надеясь, что про двойку больше не вспомнят.

Спокойствие длилось недолго. Я в очередной раз воткнул вилку в кусочек котлеты, когда в дверь одновременно позвонили и постучали.

– Сели поесть, называется, – проворчал отец и пошёл глянуть, кому мы так срочно понадобились.

Щёлкнул замок и незнакомый строгий голос произнёс:

– Лейтенант Пионов, участковый инспектор. Драбин Тимофей здесь проживает?

– Это наш сын, – растерянным голосом ответил отец. – А в чём дело?

Я чуть котлетой не подавился от услышанного! По телу, одна за другой, побежали холодные волны. Лицо же, наоборот, начало гореть. Я вытаращил глаза и посмотрел на мать.

– Не поняла, – сказала она, окинув меня таким взглядом, словно первый раз видит.

– Я ничего не делал, – севшим от страха голосом выпалил я. Мама поднялась из-за стола и тоже вышла из кухни.

Вскоре она позвала и меня. Я шёл, казалось, целый час. Ноги отказывались передвигаться, и мне пришлось почти заставлять их нести меня в коридор.

Все собрались на лестничной площадке. Кроме родителей там стояли высокий усатый полицейский и… Мать Зайца! Пальто нараспашку, руки в боки, глаза прищурены. Такое чувство, что вот-вот бросится на меня, как тигр.

Полицейский достал из прозрачного пакета исписанный лист бумаги и показал моим родителям.

– На Вашего сына поступило заявление от гражданки Зайцевой, – зыркая глазами в мою сторону, сказал участковый. – Она утверждает, что он оставил возле их квартиры надпись оскорбительного характера и поджёг их почтовый ящик.

– Что?! – выкрикнул я. – Это враньё!

– Когда он это, по-вашему, сделал? – спросила мама тихим голосом. По её лицу мне стало понятно – она еле сдерживает себя, чтобы тоже не закричать. Отец взял из рук Пионова заявление и внимательно читал.

– Давеча я вышла, а там краской написано! – гаркнула Зайцева. – И чую, воняет жжёна, ну, горелым. Я кинулась, гляжу, – ящик горит!

– Бред, – вырвалось у меня. – Я этого не делал. Я, блин, дома сидел!

– И почему Вы решили, что это сделал Тимофей? – усмехнулся отец, вернув заявление участковому. – Там рядом его подпись оставлена или портрет висит?

Зайцева пошарила рукой в кармане пальто и достала смартфон.

– Портрета не было, но камера видеонаблюдения висит. Или Вы думали, что одни такие умные и сынка Вашего покастливого никто не вычислит? Вот, смотрите! Мой сын сразу узнал кофту. Сказал, что Ваш в такой ходит!

Она передала смартфон Пионову. Он повернул его экраном к нам с родителями.

– Видео с камеры, установленной в подъезде, – прокомментировал участковый и нажал на экран.

Мы с родителями сгрудились над смартфоном. В видосе какой-то тип в такой же точно, как у меня, толстовке с группой The Cramps, поднялся по ступенькам, достал баллончик и что-то начеркал на стене. Убедившись, что никто не идёт, он спустился к почтовым ящикам и поджёг торчащие в одном из них газеты. Затем быстро смылся. Лицо, ясен пень, скрыто под маской или респиратором, да плюс капюшон.

Дело реально запахло жареным! Я-то, ладно, точно знаю, что на видео не я. Но родители? После падения Ястреба на меня могли свесить всё, что угодно.

Отец потёр переносицу и покачал головой.

– Да, толстовка действительно похожа, – задумчиво пробормотал он. – Но это ещё не доказывает, что на видео Тимофей.