Странно только, отметил Егор напоследок, что теперь никого из этих хулиганов, живших в соседних дворах, а пара из них и в соседних подъездах, он никогда не видел. Может, они изменились лицом, скромно выскальзывают по утрам и уезжают на целый день на работу, а по выходным отлеживаются перед телевизорами; может уехали, как та девица, а может уже сидят по тюрьмам или сгинули в мясорубке бандитских девяностых или Чеченских войн (в то время они как раз подходили к призывному возрасту)?
Егор взошел по ступеням подъезда к запертой входной двери (запирать их стали после терактов жилых домов в Москве, до этого входи кто хочет), приложил магнитный ключ и вошел внутрь. У него оставался час свободного времени, перекусить и немного передохнуть.
Он вошел в полутемный суровый лифт и аккуратно нажал ввалившуюся кнопку своего этажа. Тут нужно было действовать осторожно – с этим лифтом шутки плохи. Однажды, еще совсем юнцом, он решил побаловаться – нажал все кнопки сразу, из-за чего немедленно застрял между этажами. Перепугавшись, Егор стал орать. На его истерический вопль откликнулись какие-то мужчины, они вызвали мастеров, утешали его через дверь в течение часа, пока его вызволяли. Отныне он стал относиться к этому старому лифту с максимальной осторожностью. Но отнюдь не с уважением. Добрая половина вентиляционных отверстий лифта – длинных полос по стенам вдоль потолка, были залеплены жвачками. Это была его, Егора работа. Он выкладывал их старательно, шарик к шарику, начиная с тех далеких времен, когда только-только стали появляться первые американские и турецкие “бабл гам”, с вкладышами: Дональд, Турбо, Финал, позже Ото мото. Каждая жвачка была на вес золота, ее жевали сутками, расставались неохотно. Чтобы не выкидывать использованные жвачки просто так, Егор решил применить их по назначению – лепил в вентиляционные щели лифта. В итоге получилась достаточно длинная конструкция. Дважды ее рушили, но Егор каждый раз старательно восстанавливал, и в итоге победил – его засохшее окаменевшее творение так и осталось в лифте на многие годы.
Жвачки покупал ему отец. Вообще, отец много покупал ему интересных вещей, помимо жвачек. Из своих заграничных командировок в Германию, Данию, Арабские Эмираты он привозил Егору модельки автомобилей, о которых в совке можно было только мечтать; покупал постеры с изображением героев боевиков и фильмов ужасов, которыми тогда увлекались все поголовно в России. Стены егоровой комнаты были обвешаны плакатами с ниндзя, Чаком Норрисом, Сталлоне, Шварценеггером, Брюсом Ли, Фредди Крюгером и другими.
В начале девяностых отец Егора, веселый, активный и воодушевленный человек, открыл бензоколонку и начал прилично зарабатывать. Сразу же дома появился видеомагнитофон; русский телевизор Рубин поменяли на Сони Тринитрон. Отцовские знакомые из видеопроката копировали на кассеты множество фильмов. Егор обожал фильмы ужасов, а потом, насмотревшись их, боялся спать один в своей комнате. Мать Егора, работавшая до этого в больнице медсестрой, уволилась и стала домохозяйкой, занялась собой и своим внешним видом.
Тогда же Егору купили только что появившуюся на рынке игровую приставку Денди. Достаточно быстро она вышла из моды, уступив первенство Сеге Мега Драйв. Графика у Сеги была на порядок лучше, чем на Денди, а Егору казалась попросту феерической, умопомрачительной. Но покупать ее Егору отказались, сославшись на то, что и Денди вполне достаточно. Родители не видели той огромной разницы, какую видел Егор. Ему страстно хотелось иметь Сегу. Убогие восьмибитные кубики вместо персонажей приводили его в отчаяние, тем паче, что многие его знакомые давно уже наслаждались практически идеально прорисованными, реалистичными фигурами виртуальных героев Сеги.
