Она нагребла в одну сумку «гостинцев», вышла в коридор.
Ромка сидел, развалившись на стуле, и глядел на цветочек. Сосредотачивался.
– Хорошо. Совсем не плохо, смотрится. Уют и шарм.
Вошел Павел Павлович.
– Что, Рома? – Главврач печально качал головой.
– Что, Павел Павлович? – Опять ему достанется.
– Опять твои проделки. С прежним не успели развязаться. Что творишь? – Павел Павлович подсел к столу.
– Что случилось? – Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.
– Сам не знаешь. Опять прикидываешься. – Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать. – Я про Марию спрашиваю.
– Она сама просила. – Объяснение глупое, но другого не было.
– Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного врача госпиталя дойдет.
– Я не хотел. – Иногда и Боги, как простые мальчишки, оправдываются за свои проделки.
– Делать то что? Он не хотел. Не знаю. Как тебя ругать. Молодец ты. Людям помог.
– Видите. Молодец. – Роман рад похвале.
– Как соленый огурец. Молодец.
В этот момент в дверь постучали.
– Войдите, – бросил Павел Павлович.
На пороге стояла пожилая женщина. Мария Николаевна.
– Мне Романа. – Женщина переступила порог. – Сказали, здесь могу его найти.
– Я Роман.
– Я к вам. Я мама Толика. Из тринадцатой. Я поблагодарить вас.
– За что?
– Вы сыночка подняли. На поправку он. Я б в ножки вам поклонилась.
– Спасибо. Не надо. – Роман даже испугался. Вдруг сейчас в ноги бросится.
– Я тут гостинцы с собой везла. – И Мария Николаевна стала выкладывать все из сумки. – Это от чистого сердца. Свое, деревенское. По своему рецепту готовила. Все чистенькое, не побрезгуйте.
– Спасибо. – Что теперь с этим делать?
– Если денежек надо, – рука женщины полезла за пазуху. – Сейчас достану.
– Да, не надо. Не доставайте. Ни каких денег. Это государственное учреждение. Не положено. Успокойтесь. Вон, Павел Павлович, главный хирург отделения. Он говорит, что скоро выпишет вашего сына. Вернется домой, здоровый.
– Спасибо. Спасибо, Павел Павлович, спасибо вам всем. – Люди какие тут добрые. Как их благодарить.
– Вы лучше за сыном поухаживайте. Ему еще не так просто. Думаю, как Павел Павлович, сколько он еще пролежит? – Спросил Роман.
– У тебя, Рома, спросить надо. Ты эту кашу заварил.
– Мы тут с Павлом Павловичем посоветовались, дня через два можно домой. – Выкрутился Ромка.
– Спасибо. – Мария Николаевна кланялась. За сына благодарила.
– Идите, сын вас ждет. – Роману было неловко.
– Я побежала. – Мария Николаевна вышла.
– Как, Павел Павлович, молодец, как соленый огурец. Вот тебе банка огурцов. Домашнего соленья.
– Да, Рома. На стороне стал зарабатывать. Сырым и вареным берешь.
– Не обижать же ее.
– Все правильно. Она от чистого сердца. От радости. – Павел Павлович вздохнул. Чаще бы отпускать людей с радостью в сердце, а не с болью.
– И я о том же. Павел Павлович, мне бы после дежурства, да и от греха подальше. Можно домой уйти?
– Ты свалишь, а мне тут отдуваться. – Усталая улыбка.
– Вы ж у нас главный. Вам и отвечать.
– Иди, Роман. И мне спокойнее будет без тебя.
– Спасибо.
Павел Павлович поднялся и ушел к себе в кабинет. Только сел за стол, телефонный звонок.
– Да. – Неизбежное свершилось. Ну, Павлуша, подставляй шею, намылят.
– Павел Павлович, что у тебя там творится? – Голос главного врача госпиталя.
– Ничего. Как обычно, лечим. – В нас живут проказливые дети. Мы не в ответе за шалости.
