Скиталец: Страшные сказки - страница 15

«Она очень умна, так просто её не убить». Морен и прежде это понимал, но лишь сейчас осознал, насколько был прав.

Дом он обежал через лес, надеясь, что так не попадётся на глаза. К счастью, лошадь оказалась на месте — стояла, привязанная к тому самому дереву, у которого он её оставил. Седло и уздечка были на ней, а вот седельные сумки пропали, как и все остальные вещи.

— Проклятье! — выругался Морен уже в третий раз.

С соседнего дерева спорхнул и опустился к нему на плечо Куцик. Прошелестев перьями по щеке Морена, прокричал его голосом:

— Проклятье!

— Рад, что ты в порядке, — бросил тот в ответ, погладив птицу по шее.

Поняв, что остался без оружия, Морен начал размышлять, как быть дальше. Да, при нём всё ещё ручной арбалет, но им он мог лишь ослепить, а не убить — для этого обычно его и использовал. Осложнялась ситуация ещё и тем, что он понятия не имел, насколько Яга сильна. В её притворство немощной он ни минуты не верил, но ни с одним проклятым не стал бы сражаться голыми руками: тем обычно хватало силы, чтобы рвать людей на части даже без клыков и когтей. Стоило что-нибудь придумать.

Морен обежал глазами лес, растущие у границы опушки цветы да травы и задумчиво произнёс:

— Придётся прогуляться.

***

Перед Малой стояло множество яств. На тарелках аппетитно поблёскивали жиром пирожки и блины, в мисках поменьше — ячменная каша и перловая с салом. Прямо посреди стола, как главное блюдо, возвышался глиняный горшок, наполненный доверху мясной похлёбкой со щавелем, а на десерт ей предложили чёрные лесные ягодки, похожие на смородину. Бабушка Яга разлила по чашкам ароматный настой из трав, в котелке на огне побулькивала ещё одна похлёбка, над столом вился пар от только что приготовленных угощений, и всё так ароматно пахло! Есть хотелось нестерпимо, живот урчал, но пока Мала не решалась ни к чему притронуться.

— Зачем вы меня заперли? — спросила она у Бабушки Яги.

Та, прихрамывая и кряхтя, подошла к сундуку и с удивительной лёгкостью подвинула его, загораживая дверь, за которой остался Скиталец.

— Я проверяла тебя. Насколько доброе у тебя сердце, есть ли в нём злоба и чернота. Ты должна была пережить страх и лишения, чтобы проявить себя. Ты могла бы проклинать меня, сговориться против меня со злом, но не сделала этого. Значит, твоё сердце чистое. Ты выдержала испытания.

— Со злом?

— С проклятым, что выдаёт себя за человека. К счастью, благодаря тебе мы смогли запереть его.

Мала потупила взгляд: стыд жёг ей щёки, но не хватило духу признаться, что она почти поверила Скитальцу.

В действительности тот пугал её. О нём рассказывали страшные вещи: мол, живёт он уже много лет, а нрав и сила у него звериные. Лицо же прячет потому, что и не человек вовсе, а волколак или кто похуже, и под маской у него пасть, полная здоровенных клыков. Про Бабушку Ягу она же, наоборот, слышала только хорошее. И даже сейчас та хлопотала над ней: принесла тазик с водой, чтобы умыться, угощала вкусными на вид и запах блюдами, была всячески добра и приветлива. А стоило Мале вспомнить, что её посчитали достойной, как душа согревалась от гордости.

— А как же Вадя? — поинтересовалась она робко.

Бабушка Яга опустила голову, будто в скорби, помолчала немного, прежде чем ответить:

— Сердце воина чёрствое. Я уже ничего не могла сделать, ничем не могла ему помочь.

Она распахнула сундук и достала оттуда ткань необыкновенной красоты. Багряная, как заря, вышитая золотыми и серебряными нитями, что создавали причудливый узор, — последний сверкал, будто на нём плясали солнечные зайчики. Мала охнула, не в силах скрыть своего восторга.