– Если у вас в доме больной, – сказала мне Раиса Львовна, – запомните, вам достаточно сварить бульон только из сельдерея, и человек получит все необходимое для восстановления сил.
И я запомнила.
Раиса Львовна ушла, я разделала на кухне цыпленка, и уже было собралась воспользоваться ее советом, как раздался звонок в дверь и в квартиру, как шаровая молния, влетел знакомый мне врач-психиатр по имени Миша. Мы бывали у него во время приездов Саши в Ленинград; в его квартире, расположенной прямо над рестораном Кавказский» на Невском, Саша при полном сборе гостей опробовал на публике каждую новую песню и очень ценил эту возможность. Миша был хранителем огромной магнитофонной коллекции песен Галича. Но, как многие врачи-психиатры, он был человеком не вполне нормальным. Влетел, растолкал Сашу и тут же стал рыться в своем потертом, набитом всякой всячиной портфеле. Вытащил какой-то заплесневелый батон, потом какие-то гаечные ключи, а потом завернутые в тряпицу ампулу и шприц.
Я говорю ему:
– Что вы собираетесь делать?
– Инъекцию! – отвечает. – И не беспокойтесь, я знаю, что делаю, я врач!
– Я, – говорю, – беспокоюсь, потому что у вас грязь под ногтями, вы должны вымыть руки.
– Глупости, – отвечает, – эта грязь органическая, безвредная, я просто возился с автомобилем.
Но я все-таки заставила его вымыть руки, однако мне не удалось подобрать ампулу – он завернул ее в тряпку после инъекции, и я так и не узнала, что он колол Саше. Но Саша заметно приободрился. И кстати. Потому что не успел Миша так же стремительно, как влетел, вылететь из квартиры, как вновь раздался звонок.
– Вика, откройте, – раздался голос Раисы Львовны. – Я забыла ключи.
Я открыла и увидела Раису Львовну с огромным букетом в руках, а за ее спиной толпу молодых людей.
– Это мои студенты, – спокойно и просто объяснила Раиса Львовна, – мы решили сегодня прервать лекцию и все вместе навестить Александра Аркадьевича. Эти цветы мне подарили ребята, поставьте их в вазу.
Неужели они подарили ей цветы за то, что она овладела полутрупом Александра Аркадьевича? И куда же они валят такой толпой? Я чувствовала себя сварливой, злобной домработницей при вальяжных, богемных господах, это ощущение тем более усилилось, что в то время как вся толпа повалила глазеть на Галича, внезапно раскрылась небольшая дверца в стене столовой, из нее появилась тонкая заспанная длинноволосая красавица в полупрозрачной сорочке до колен. Взглянув на меня совершенно невидящим, как на привычную мебель, взглядом прекрасных глаз, она прошла в коммунальный коридор, вероятно, в уборную, а из дверцы следом за ней появился «Иван Царевич» – тоже заспанный, тоже тоненький, высокий и прекрасный. И так же, не сочтя меня за предмет одушевленный, отправился вслед за принцессой.
Вернулись они вдвоем, уже когда студенты посовестливее повыкатились из комнаты Галича, и что меня утешило – принц и принцесса и по ним скользнули невидящим взглядом. Дверца в чертог закрылась за ними – и как не бывало их. Только Раиса Львовна сказала;
– Это Лизка, моя младшая, и любовник ее. Он из балетных.
Потом, когда все кончилось благополучно, вся эта фантасмагория с цветами, студентами и парящей над жизнью Раисой Львовной стала казаться мне смешной, но тогда все выглядело настоящим кошмаром, и перед тем, как уйти, я твердым голосом объявила, что сегодня же позвоню в Москву и вызову жену Александра Аркадьевича.
