Габриций Угаин,
Башня,
Бороска.
Мартейн Орф прибыл в город Бороска на исходе затянувшегося сверх меры запретного месяца Шафран, в то безмятежное время, когда листва деревьев уже сменила цвет с зелени на золото и бронзу, усталые поля заснули под серым пологом дождей, а вурдалаки уже не так активно вылезали из-под земли, умиротворенные до поры приближающимися холодами.
Рано поутру этот господин произвел в таверне «Разрубленный шлем» изрядный переполох. Он как ураган ворвался в ее двери, поприветствовал всех громким голосом, отряхивая плащ и небрежно поигрывая изящной тростью с золотым набалдашником в виде оскалившейся головы фавна. Казалось, он разом открывал все двери, двигал все стулья; его видели то в одном месте, то в другом. За пару минут он умудрился познакомиться с хозяином, высказать свое мнение по поводу погоды (отвратительная) и таверны (чудесная), снять комнату, проинспектировать ее, отчитать мальчишку-слугу за недостаточную прыть, тут же сунуть ему в руку монетку, распорядиться насчет багажа, заказать обед и, наконец, расположиться за одним из столов поближе к очагу.
Хозяин таверны, бывший вояка, массивный, как колода для рубки дров и почти с таким же количеством рубцов и шрамов, и тот оробел, так как привык к совсем иному типу посетителей. По странного фасона шляпе, висевшей на коротком кожаном шнурке, по очкам, оседлавшим любопытный нос, и, прежде всего, по пряжке в виде солнечного диска, скрепляющей плащ, хозяин сделал вывод, что к нему пожаловал гость не откуда-нибудь, а из самого Университета, а подобных птиц в здешних краях не видели уже очень давно. Обычными постояльцами «Разрубленного шлема» были искатели сокровищ Подземелья – грубый, пьющий народ, неустающий хвастаться своими трофеями, купцы, которые тут же, в зале, эти трофеи скупали, и боязливые паломники, предпочитающие чтить святыни Подземелья издалека и за кружкой пива. Здесь до темна царил гомон и гвалт, пахло железом, потом и промасленной кожей, как в казарме, края столов приобрели благородную округлость, истертые тысячей локтей, а потолок, стены и резные деревянные благочестивые скульптуры так закоптились от табачного дыма, что это смахивало на изобретательную покраску. Другими словами, это было образцовое для этих мест заведение, и если в номерах и попадались тараканы, а в пиве – мухи, то уж гулей в «Разрубленном шлеме» Хозяин никаким образом не терпел, о чем многозначительно сообщала вывеска с перечеркнутым черепом.
Мартейн Орф, между тем, с завидным аппетитом принялся за ранний обед, состоящий из саламандрового супа, маринованных овощей и кружки пива. Он немного рассеянно попенял мальчику на отсутствие скатерти, но в основном, казалось, чувствовал себя вполне уютно и едой остался доволен, о чем не замедлил сообщить хозяину в самых превосходных степенях. Хозяин предложил принести хорошо забитую трубку и жаровню с углями, но гость отказался.
– Ох, нет, – сказал он. – Это вредно для здоровья.
Мартейн взял с хозяина обещание поделиться рецептом саламандрового супа, и так умело втянул того в непринужденную беседу, что Хозяин сам не заметил, как разговорился, даже – разболтался, что ему было несвойственно. Так Мартейн узнал мнение Хозяина по поводу цен на зерно, трофейного налога и будущего Фестиваля, а также выяснил, что вся Бороска находится в смутном ожидании грядущей беды. Не далее, как на прошлой неделе в небе видели две красных кометы, одна из которых будто бы преследовала другую, в лунные ночи, говорят, в реке отражались давным-давно разрушенные в прах башни Поганой Крепости, а еще у городских стен разбили лагерь цыгане, ох, не к добру.
