Юрьевский удивился.
— Уволиться? Неужели у меня настолько плохо работать, что сотрудники собираются увольняться, не доработав даже до своего первого обеда?
— Дело не в вашей фирме. Это личное.
Генеральный несколько секунд задумчиво смотрел на Берестова, но выдал неожиданное:
— Сейчас лопну от любопытства. Только не говорите, что встретили тут… ну, школьную любовь, например.
— Если бы. Я не могу сказать, Максим Иванович. Но уволиться нужно. Это единственный выход.
Юрьевский помолчал, побарабанил пальцами по столу.
— Ладно, Илья. Но у меня к вам встречная просьба. Можете доработать месяц до конца? Нам сейчас очень нужен юрист, и я на вас рассчитывал. За месяц я спокойно найду подходящего человека, не буду скакать с пеной у рта. А зарплату получите как за два месяца. Согласны?
Берестов покачал головой.
— Я бы с радостью, но… обстоятельства от меня не зависят.
— А от кого зависят? — спросил Юрьевский уже немного раздражённо. — Поинтересуйтесь у него. В конце концов, месяц — не так уж и долго.
Тут настала очередь Ильи удивляться — но не словам генерального. Просто в кабинет, постучавшись, вошла Варя. Бледноватая, но решительная. И на секунду Берестов подумал, что сейчас она выдаст всё про изнасилование… Мысль, конечно, была очень глупая.
— Максим, ты… — Она запнулась, покосилась на Илью. Генерального на «ты» называет? У неё с ним что-то было? — То есть Максим Иванович, я прошу, не слушайте его. Илья… — имя Берестова она даже не сказала, а выплюнула. — …Погорячился. Это…
— Так, стоп! — Юрьевский поднял руки, словно сдаваясь. — Давайте так. Вы сейчас выйдете, всё обговорите, а потом вы, Илья, сообщите мне ваше совместное решение. Только на сей раз… — генеральный усмехнулся, — …не горячитесь.
10. 10
***
Ух, как Варя себя ругала!
Ей радоваться бы, что Берестов увольняется, однако было не до радости. В конце концов, это несправедливо! Если Юрьевский взял его на работу вместо их прежнего юриста, которого в шутку называл «богом законов и порядков», значит, Илья очень хороший специалист.
И при чём тут их совместное… «недоразумение»? Да, ей трудно, больно и неприятно видеть Берестова. Но заставлять из-за этого увольняться… Да кастрировать его куда справедливее!
Поэтому Варя и помчалась в кабинет к Максиму — предотвращать сей идиотизм. Лучше она потом попросит Мишина пересадить её в другое место. А Берестов пусть сидит там, в этом углу, и наслаждается одиночеством.
Варя его не боялась. По крайней мере сознательно. И не считала, что он после всего случившегося снова набросится на неё — поиметь ещё раз. Илья ей неприятен — да, но, в конце концов, Михаил из отдела продаж — тоже… Его же Варя не просит уволиться!
Поэтому, когда они с Берестовым вышли из кабинета генерального, она выпалила:
— Не надо увольняться. Я переживу, не младенец. Просто договоримся.
— О чём? — Илья нахмурился. Варе вдруг показалось, что он стоит слишком близко: она ощущала аромат его туалетной воды — и отступила назад. Подняла голову, чтобы не показаться совсем трусихой, и сглотнула от очередного приступа накатившей паники.
Берестов нахмурился сильнее и скрестил руки на груди. Эти руки… Варя помнила, они словно из металла.
И оказывается, он почти на целую голову выше её. Такая… громадина.
И член у него тоже большой. Пусть она не видела, но ощущала хорошо… Точнее, наоборот — плохо. Плохо было и больно.
— О том, что ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю, — с большим трудом выдавила Варя. — Общаемся только по работе. И… не подходи близко. Иначе меня может… стошнить.
