При этом она умудрялась ещё и что-то читать – валялись книжки, которые ворам, не раз тут побывавшим, были ни к чему. И вот она вычитала, что Цветаеву, например, погубило людское равнодушие. Правильно – эта же участь была уготована и ей. Равнодушие – это самая глобальная черта человека: всё, что не касается его – ему неинтересно. «Своя рубашка ближе к телу». Очень хорошо на эту тему высказался местный житель, сын её недруга, которого устранил Господь Бог (лучше и не скажешь), когда тот, разозлившись на неё, грозился её убить. По простоте душевной и по крайней примитивности натуры он выдал: «Вот когда у вас было много денег – вы всем были нужны (ага, каждый стремился урвать, обмануть и ограбить, и очень часто это получалось – она была добрым, наивным и совсем не жадным человеком), а теперь, когда у вас их нет – вы никому не нужны, подыхать будете – никто не придёт».
А «недруг» (его отец) однажды взялся её встречать и опоздал на целый час. Тогда не было мобильников, она сильно перенервничала, потому что это грозило тем, что она останется на станции сутки, двое, трое – сколько угодно, ведь автобусы здесь не ходили, а пешком идти она не могла, привезла много вещей, нереально было тащиться с такой поклажей пятнадцать километров, хоть и бывали моменты, когда она проходила этот путь – например, когда её внезапно вызвали по телефону (она была в Питере), сказав, что подруга, оставшаяся в деревне, умирает. Она тогда побежала к поезду в тот же момент, в чём была, и от станции, естественно, надо было идти пешком, потому что в домобильную эпоху или звонили заранее, или предупреждали телеграммой, которая иногда тоже приходила после того, как человек уже добирался до места (в России никогда ни одно учреждение не работало чётко, куда ни ткнись – одни сплошные накладки, таков русский менталитет, никакой точности и обязательности, всё делается на «авось»). Чудом, случайно, она нашла какую-то задрипанную развалюху-тачку, мужик её довёз, но недруг был уверен, что она будет ждать сколько угодно. И когда он приехал и не обнаружил её, она страшно разозлился (а как же! Бензин ведь потрачен! А мужик был таков, что мог удавиться за копейку). И когда он её увидел на следующий день, он был так зол, что, брызгая слюной, заорал: «Я тебя убью, сволочь, не могла чуть-чуть подождать!» Она не стала ему объяснять, что была уверена, что он не приедет. И при каждом удобном случае он всё время повторял: «Я тебя прикончу!» Но, поскольку причина была такой ничтожной, ей было как-то совсем не страшно, хотя многие боялись этого мужика (он был чеченец) и говорили ей: «Зачем ты с ним связалась? Ведь ему убить ничего не стоит!».
Но буквально через месяц его нашли мёртвым на своей пасеке. Никто его не убивал, он окачурился сам, хотя ему было совсем немного лет, по крайней мере, он был ещё не старым, скорей всего, ему не было и шестидесяти. Она тогда подумала, что Бог (в которого она-таки не верила) иногда поступает очень правильно – видимо, ему, Богу, надоело терпеть крайнюю гнусность этого человека… Пушкин сказал, как всегда, абсолютно гениальную вещь: «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет». В деревне страсти кипели нешуточные – по разным поводам. Но она стояла, как правило, в стороне. А вот чтобы описать все эти типы, требовался другой классик – конечно же, Николай Васильевич Гоголь. Всё это было на века и бессмертно.
