– Теперь всё позади? – размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.
– Теперь – да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.
– Ты бы убил меня? – вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…
– Возможно, – спокойно отреагировал Викентий. – Никто не знает…
– Ты серьезно? – взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.
– Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы все еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.
– И чтобы спасти меня, ты готов был сесть за убийство? – через большую паузу после речи Викентия спросил удивленно Антон.
– Душа человеческая слишком много значит для Вселенной. Я бы получил за тебя свою награду… А местная тюрьма – хоть и страшное место, но ты ж и сам знаешь, что она не всех закрывает…
– Что случилось? – повторила вопрос Серафима, присаживаясь на четвертый стул.
– Я устал жить в постоянной травле. Вы же знаете, что таких, как мы, зачастую за версту видно! Нас же не считают за людей. Мы – второсортные. Нас можно оскорблять, унижать, издеваться. Где бы мы ни были…
– Всегда есть варианты… – тихо прокомментировала Серафима, понимая, что клиент отказался от своего намерения, но не зная, чем может помочь и вправе ли давать советы.
– Сматываемся, ребят! В кафе вызвали ментов, – скороговоркой проговорил Викентий.
Пока Антон говорил, он успел вызвать такси, которое остановилось в эту минуту прямо напротив сидящих за одиноким осенним кафешным столиком.
Все четверо запрыгнули в машину…
***
– Что ты будешь делать, когда выйдешь на пенсию? – спросил Викентий Серафиму уже в своей квартире, разливая вино по бокалам. Похмелиться хотелось обоим. – Кстати, ты собираешься вернуть Глафиру? Или зарегистрируешь новое имя? Мне Серафима больше нравится!
– А мне больше нравится Глаша, чем Фима… – отозвалась Серафима.
– Согласен, – сделав глоток вина, с удовольствием закрыл глаза Викентий.
– Ты веришь, что у таких, как мы, может быть пенсия? – поинтересовалась гостья.
– Ну, у меня точно нет, – усмехнулся Викентий и добавил: – но ты ведь… – и осекся…
– Женщина? – ухмыльнулась Серафима. – Мы чем-то существенно отличаемся? Да, мне сейчас не хватает опыта, и 10 лет на минималках сказываются, но я быстро учусь и схватываю на лету, я быстро догоню тебя…
– Отпуск? – расставляя по полочкам какие-то свои вопросы в голове, спросил Викентий.
– Никогда не беру, – улыбнулась Серафима.
– Ты мне нравишься все больше и больше… – подытожил Викентий и спросил снова: – Старая личность?
– Стерта, – отвечая на блиц-опрос напарника, Серафима понимала, к чему он все это спрашивает, и не уходила в подробности.
– Реальная одиночка? Без уязвимых отношений? Ничем не зацепить? Нечем шантажировать?
Серафима развела руками.
– Всегда мечтал о такой! – широко улыбнулся Викентий и с удовольствием допил вино в бокале, налив себе еще.
– Теперь ты! – обозначила Серафима свое намерение узнать интересующие ее вопросы. – Почему не стал восстанавливать имя?
– Это реально было равносильно смерти Викентия. Я, то есть он, он не заметил, он проглядел, не доглядел, он стал недоделком, от него не было уже никакой пользы. Его надо было менять! Менять на такого же не было смысла. Я заменил его на более совершенную модель.
