Скорбь Сатаны - страница 43

На миг взгляд его стал настолько пронзительным, что я вздрогнул.

– Если это так, – ответил он, – то почему, черт возьми, вы не оставите остальные планеты в покое? К чему вам постигать их тайны и движения? Если людям, судя по вашим словам, нет дела до всех прочих планет, кроме этой, то почему они всегда стремятся разгадать секреты более могущественных миров – а знание это может обернуться для них ужасом!

Серьезность его голоса и вдохновенность его облика поразили меня. Я не нашелся, что ответить, и он снова заговорил:

– Не будем же, друг мой, говорить об иных планетах, и даже об этой булавочной головке, что среди них известна как Земля. Вернемся к более приятному предмету – к леди Сибил. Как я уже говорил, у вас нет ни единой препоны для того, чтобы соблазнить и завоевать ее, если вы того желаете. Для Джеффри Темпеста, простого романиста, будет верхом наглости просить руки графской дочери, но миллионер Джеффри Темпест станет желанным гостем. Дела бедняги Элтона совсем плохи – он почти что остался без средств, и та американка, что живет у него…

– Живет у него? Уж не содержит ли он пансион?

Лучо искренне рассмеялся.

– Нет-нет! Не стоит быть таким грубым, Джеффри. Все дело в том, что граф и графиня Элтон дали кров и защиту мисс Диане Чесни (упомянутой американке) за ничтожную сумму в две тысячи гиней ежегодно. Парализованная графиня вынуждена возложить обязанности компаньонки на свою сестру, мисс Шарлотту Фицрой – но тень венца нимбом возлежит на челе мисс Чесни. Она занимает несколько комнат в их доме и в обществе мисс Фицрой посещает те места, где ей приличествует появляться. Леди Сибил не устраивает такое положение дел, и в свет она выходит лишь со своим отцом. Она не состоит в дружеских отношениях с мисс Чесни, о чем заявила вполне недвусмысленно.

– И мне это по душе! – горячо воскликнул я. – Я действительно удивлен тем, что граф Элтон снизошел до…

– Снизошел до чего? – спросил Лучо. – Опустился до того, чтобы принять сумму в две тысячи гиней? Боже правый, нет счета лордам и леди, что с готовностью согласятся на подобный акт унижения. Голубая кровь мельчает, беднеет, и лишь деньги способны влить в нее жизнь. Диана Чесни стоит более миллиона долларов, и если сравнительно скоро умрет леди Элтон, я не удивлюсь, если эта «американочка» торжествующе займет ее место.

– Что за бедлам! – почти что гневно бросил я.

– Джеффри, друг мой, вы на самом деле удивительно непоследовательны! Существует ли более вопиющий пример бедлама, чем тот, что творится в вашей голове? Кем вы были шесть недель назад? Бумагомаракой, в чьей душе трепетали зачатки крыльев гения, но было неясно, окрепнут ли когда-нибудь эти крылья настолько, чтобы вознести вас из мрака рутины, в которой вы тщетно барахтались, хуля свою бедовую судьбу. И вот, став миллионером, вы презрительно отзываетесь о графе, который совершенно законным путем пытается увеличить свои доходы, приютив американскую племянницу и представив ее обществу, куда без него она бы никогда не попала. И вы претендуете, а может, намерены претендовать на руку графской дочери, будто вы сам потомок королей. Не ваша ли жизнь ярчайший пример того, как все перевернулось с ног на голову?

– Отец мой был джентльменом, – проговорил я не без надменности, – и потомком джентри. В моей семье простолюдинов не было – и наше имя высоко ценилось во всех графствах.