Лучо улыбнулся.
– В этом, мой дорогой друг, я не сомневаюсь – ничуть не сомневаюсь. Но простой джентльмен стоит намного ниже, или выше, чем граф. Как сверху, так и снизу – выбор за вами! В наши дни это неважно. Мы подошли к той исторической эпохе, когда социальное положение и родословная не значат ничего, и всему виной невероятное тупоумие тех, кто ими обладает. Так что, поскольку никто этому не противится, у пивоваров есть шансы стать пэрами, у торгашей – получить рыцарский титул, а старинные роды так бедны, что вынуждены продавать свои имения и драгоценности с молотка тому, кто больше заплатит, зачастую пошлому магнату-железнодорожнику или изобретателю какого-нибудь нового сорта удобрений. Вы занимаете куда более завидное положение, чем они, так как деньги достались вам без знаний о том, какими путями они были получены.
– И это правда! – задумчиво ответил я, но, внезапно вспомнив кое о чем, без промедления добавил: – Кстати, я никогда не говорил вам о том, что мой покойный родственник вообразил, будто продал душу дьяволу, и это огромное состояние – плод этой сделки!
Лучо разразился неистовым хохотом.
– Нет! Невозможно! – пренебрежительно воскликнул он. – Что за идея! Должно быть, у него было не все в порядке с головой! Какой человек в здравом уме поверит в существование дьявола? Ха-ха-ха! Да к тому же в век такого прогресса! Да уж! Нет конца глупым фантазиям человечества! Что ж, вот мы и приехали! – И он с легкостью выскочил из экипажа, остановившегося у «Гранд-отеля». – Желаю вам доброй ночи, Темпест. Я обещался побывать там, где играют по-крупному.
– По-крупному? И где же?
– В одном закрытом частном клубе. В этом в высшей степени нравственном городе их можно отыскать сколько угодно – нет нужды ехать в Монте-Карло! Вы поедете?
Я сомневался. Прекрасное лицо Сибил витало в моих мыслях, и я, с несомненно дурацкой сентиментальностью, чувствовал, что лучше бы мне сохранить духовность мыслей о ней и не касаться низменного.
– Не сегодня, – сказал я, затем добавив с полуулыбкой: – Должно быть, Лучо, когда с вами играют на деньги, силы неравны! Вы можете позволить себе проиграть; они, вероятно, – нет.
– Если нет, то и играть не стоит, – ответил он. – Мужчина, по меньшей мере, понимает, о чем думает, и сознает свои возможности; если это не так, то это не мужчина. Благодаря обширному опыту мне давно известно, что тем, кто играет в азартные игры, это нравится, а если это нравится им, то нравится и мне. Я возьму вас с собой завтра, если вам угодно развлечься этим зрелищем – пара членов клуба люди весьма известные, хоть и не афишируют это. Много вы не проиграете – об этом я позабочусь.
– Хорошо, значит, завтра! – согласился я, так как не хотел сойти за того, кому жаль проиграть несколько фунтов. – А сегодня, пожалуй, перед сном я напишу несколько писем.
– Да – и пусть вам приснится леди Сибил! – рассмеялся Лучо. – Если в четверг, когда вы снова ее увидите, она покажется вам столь же очаровательной, пора приступать к осаде!
Он весело взмахнул рукой, сел в карету, помчавшуюся прочь, в стелившийся туман и дождь.
IX
Мой издатель, Джон Морджсон – почтенный господин, сперва отклонивший мою рукопись, и теперь, движимый личными интересами, усердно прилагавший все усилия, чтобы издать ее самым современным и одобряемым способом, не был, подобно шекспировскому Кассио, «человеком чести». Не был он и руководителем давно зарекомендовавшей себя фирмы, чья проверенная временем система обмана авторов стала почти священной – он был человеком нового времени, новых взглядов, с изрядным запасом новой напористости и новой наглости. Тем не менее он был умен, практичен и обходителен, по той или иной причине заслужил одобрение некоей части прессы, и многие ежедневные и еженедельные издания всегда выделяли его публикации на фоне иных фирм, что вели дела на куда более законных основаниях. Он частично изложил мне свои методы работы, когда наутро после моей первой встречи с лордом Элтоном и его дочерью я вызвал его с тем, чтобы узнать, как продвигается дело с моей книгой.
