Скотленд-Ярд: Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - страница 2

Тёрнер проживал в «Королевском гербе» восемь месяцев. Он считал Уильямсонов «миролюбивой четой» и вполне доброжелательными квартирными хозяевами. За несколько минут до одиннадцати он пожелал им спокойной ночи и прошел к себе наверх, пока супруги запирали двери.

– Я отправился спать и пролежал в кровати не более пяти минут, когда раздался весьма громкий стук во входную дверь, – вспоминал он, – и тотчас же услышал, как служанка вскричала: «Нас всех убивают!» или «Нас сейчас убьют!», два или три раза.

Затем послышались звук трех мощных ударов по чьему-то телу («не могу сказать, каким орудием») и отчаянный вопль Джона Уильямсона: «Я погиб!» Тёрнер все это время оставался в постели, не зажигая света, так что его комната была темной. Наконец все звуки прекратились. Ему потребовалось несколько минут, чтобы набраться храбрости и пойти посмотреть, что стряслось[24].

– Я выбрался из постели и стал прислушиваться у дверей, однако ничего не услышал, – рассказывал он. – Тогда я спустился на второй этаж, и снизу до меня донеслись три тяжелых вздоха. Потом услышал, как кто-то, ступая очень осторожно, пробирается через проходную комнату на первом этаже. К тому времени я, по-прежнему неодетый, успел спуститься до половины последней пары лестничных пролетов.

Сойдя с лестницы до конца, Тёрнер на цыпочках приблизился к двери, которая оказалась слегка приоткрыта. Он осторожно протиснулся между дверью и косяком, опасаясь, что петли могут заскрипеть, если он решится отворить створку пошире.

– При свете свечи, горевшей в комнате, я увидел человека почти шести футов ростом[25], в обширном пальто грубой материи какого-то темного цвета, которое доходило ему до пят, – сообщил свидетель. – Он стоял ко мне спиной, по-видимому, склонившись над кем-то, словно обшаривая карманы жертвы.

Тёрнер услышал отчетливый звон монет и увидел, как незнакомец выпрямляется и прячет в карман свою неправедную добычу.

– Я не разглядел его лица. Больше я никого там не увидел. Мною овладел страх, и я прошел к себе наверх. Я старался двигаться как можно быстрее, но при этом как можно тише.

Вернувшись к себе, Тёрнер испытал приступ настоящей паники. Он решил не прятаться под кровать (слишком очевидное место), а связал вместе две простыни и один конец получившегося жгута обвязал вокруг столбика кровати. Быстро накинув ночной колпак, рубашку и жилет, Тёрнер спустился по простыням из окна спальни, выходившего на улицу. Как раз во время этого спуска мимо проходил по своему маршруту ночной сторож, которого, что вполне естественно, заинтересовало необычное зрелище. Услышав рассказ Тёрнера, служитель порядка «воздел свою трещотку» и поднял тревогу.

Несколько мужчин, в том числе сосед Джордж Фокс, вняли этому призыву и вломились в дом через парадную дверь и чердачное окно – после того, как их стук и крики остались без ответа. Передний зал трактира оставался темным, однако в проходной комнате, где находилась кухня, что-то слабо светилось. Это привлекло их внимание.

– На столе горел огонек, – рассказывал Фокс. – В его свете я увидел, что возле камина лежит ничком миссис Уильямсон, головой к дверям. Горло у нее было перерезано, из раны текла кровь.

Разрез проходил от уха до уха, рассекая трахею. Вся правая сторона головы, с начисто содранной кожей и проломленными костями, была буквально разбита на куски «большой кочергой или иным подобным инструментом». Похоже, убийца обшарил ее карманы. Бриджет Харрингтон, служанка, лежала между телом Элизабет и камином; вокруг нее растекалась кровь, лившаяся из четырехдюймовой раны на шее и из отверстия на правой стороне головы, примерно четырех дюймов в длину и двух дюймов в ширину.