– Понимаю. – Хёрд спокойно кивнул, но потом продолжил: – Скорее всего, мы не сможем предложить тебе такие же условия или такой же темп, как в столице, но я тебе гарантирую: хотя Акранес на первый взгляд кажется тихим городком, у нас тут хлопот хватает. Под поверхностью здесь таится много чего, так что скучать тебе не придется. Заманчиво, да?
Эльма кивнула, не понимая, всерьез он говорит или нет. На ее собственный взгляд Акранес и был именно таким тихим городком, каким казался на первый взгляд.
– Как тебе наверняка известно, я начальник отдела расследований, а значит, работать ты будешь под моим руководством. Здесь дежурства суточные, одновременно дежурят четверо полицейских, и у каждого дежурства есть старший. А еще в Акранесе располагается центральный отдел расследований по всей Западной Исландии. У нас дежурства обычные, дневные, как ты привыкла в столице. Давай, я быстренько покажу тебе наши рабочие места? – Он встал, открыл дверь и пригласил Эльму с собой.
Здание полиции в Акранесе не отличалось от зданий полиции в Рейкьявике – только здесь все было более малого масштаба. Здесь господствовала такая же казенная обстановка, как и в других государственных учреждениях. Пол был застелен светло-коричневым линолеумом, на окнах были белые жалюзи и светлые шторы. В кабинетах красовалась мебель из светлой березы. Хёрд указал ей на четыре камеры в дальнем конце здания. «Одна из них сейчас занята: вчера кто-то очень бурно провел вечер, но я надеюсь, что этот бедолага сейчас проснется, и его можно будет отпустить домой», – сказал он, украдкой улыбаясь, поглаживая густую ухоженную щетину у себя на подбородке. Он распахнул пустующую камеру, похожую на камеры в столице: маленькую вытянутую каморку с односпальной койкой.
– Ничего интересного: они везде одинаковые, – сказал Хёрд.
Эльма кивнула. Она часто видела такие же камеры в Рейкьявике: серые стены да жесткие койки, на которых никому не хотелось ночевать больше одного раза. Она пошла за Хёрдом в коридор, где начинались кабинеты. У одной двери Хёрд остановился, открыл и велел ей войти. Она подчинилась и окинула кабинет взглядом. Стол был маловат, но там было место для компьютера и всех других необходимых ей вещей. У стола были запирающиеся ящики, а в его дальнем конце помещался цветочный горшок. К счастью, рос в нем какой-то кактус, не требующий особого ухода. Хотя она однажды умудрилась и кактус загубить.
– А вот это будет твоя камера, – пошутил Хёрд. – На днях Гюлла отсюда все убрала. Пьетюр, твой предшественник, оставил после себя целую кучу документов и всякого мусора, но, я думаю, к понедельнику все будет готово.
– Выглядит отлично. – Эльма улыбнулась Хёрду. Она подошла к окну и выглянула. От стекла веяло холодом, и по ее рукам забегали мурашки. Напротив здания полиции стояли жилые дома. Унылые, грустные. В детстве она играла в подвалах этих самых домов. Коридоры там были большие, пустынные, воздух в них спертый, и пахло резиной, потому что в подвале для велосипедов хранились автомобильные шины. Просто отменное место для детских игр.
– Ну, вот, собственно, и все, – сказал Хёрд, потирая руки. – А давай посмотрим, может, там уже и кофе сварили? Должна же ты выпить хотя бы одну чашечку кофе перед тем, как пойдешь домой.
Они вошли в кафетерий. За маленьким столиком сидел мужчина, который представился как полицейский Каури. Он сообщил, что другие дежурные все уехали на вызов: в многоквартирном доме на всю ночь до утра затянулось шумное застолье, к неудовольствию соседей.
