Камера выглядывает в окно. Первый этаж. На окнах решетки. Камера фокусируется на открытой форточке.
Слышен звук открываемой ключами двери, звук входящего человека. Стук закрываемой двери. Одновременно со стуком двери на окно с улицы запрыгивает большой, лохматый, черный кот. Камера фокусируется на его морде. Смена кадра. Александр плюхается в кресло, рука берет сигарету со столика. Рука теребит сигарету. Кот идет по квартире по хозяйски оглядываясь вокруг. Ноги Александра. Кот подходит к ногам и прыгает.
Рука Александра гладит кота. Кот мурлыкает, и поднимает голову вверх. Александр сидит в кресле, одной рукой гладит кота, в другой крутит сигарету. Взгляд задумчиво- отрешенный, смотрит в никуда. Кот выбирается из под руки и ползет Александру на грудь. Лицо Александра и кота напротив друг друга. Глаза кота.
АЛЕКСАНДР
(усталым голосом)
Василий Тимофеевич. Надеюсь, хоть ты меня воспитывать не
Будешь.
(молчит, потом разражено продолжает.)
Любовь, любовь. Я же не виноват, что всех девчонок люблю.
(берет кота двумя руками, поднимает
над головой, легонько качает над головой)
Как тебя.
Александр прижимает кота к груди. И закрывает глаза. Кот вырывается из рук.
АЛЕКСАНДР
(полусонным голосом)
И ты Брут.
Лицо спящего Александра. ПРЕВРАЩЕНИЕ. Вид сверху. Кровать с лежащей на спине Мариной. Приближение. Ее глаза открыты, в глазах печаль. ПРЕВРАЩЕНИЕ. Спокойно спящий Александр. ПРЕВРАЩЕНИЕ. Камера показывает побудку города. Люди, стоящие на остановках. Первые трамваи. Дворники, метущие дворы. Солнце восходит на горизонте.
ИНТ. КУХНЯ В КВАРТИРЕ РОДИТЕЛЕЙ МАРИНЫ – НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, В ОБЕД
Большая кухня с высоким потолком, со старомодным ремонтом и мебелью. Возле окна стол. За столом друг напротив друга сидят Марина и Сергей Петрович, в домашней одежде. Между ними ещё одна табуретка – место Марии Серафимовны. Там стоит стакан с горячим чаем.
Сергей Петрович читает газету и время от времени прихлёбывает горячий чай. Периодически закусывает губу, хмурит брови, покачивает головой и произносит что-то вроде «н-да… мммм».
Марина, подперев подбородок, задумчиво глядит в окно и машинально водит ложкой в тарелке с супом.
Марина Серафимовна копошится возле плиты и другого стола, гремит посудой.
Марина Серафимовна резким движением ставит на стол вазочку с конфетами и печеньем, садится за стол.
МАРИЯ СЕРАФИМОВНА
(Марине)
Ну, что ты не ешь, а?! Мы с папой уже чай пьём, а она всё в супе рыбачит! Смотреть тошно! Кто на такую задохлую посмотрит?! Кто замуж возьмёт?! Мужику – ему что нужно? Чтобы было, за что взяться…
(подхватывает снизу обеими руками свои упитанные груди и потряхивает ими)
Во! А у тебя?!
(с жалостью и презрением смотрит на Марину)
Ешь давай!
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ
А вот я, Машенька, своим студентам всегда говорю, что главное – не внешность, главное – душа…
МАРИЯ СЕРАФИМОВНА
(фыркая, презрительно)
Ой, ладно тебе! Молчал бы уж! Чему дочь учишь?! Развёл тут романтизм! На лекциях разводи. А тут не лекции, тут жизнь. И я её получше твоего знаю. На дворе не восемнадцатый век, а двадцатый… Кончается, между прочим. А ты завис в своём каком-то рококо. Если бы не я, до сих пор бы там висел… вахтёром в районном доме культуры. По воскресеньям бы на балалайке там же играл. Со мной хоть человеком стал.
СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ
(смущённо, робко)
Да я что… Я ж просто хотел сказать, что есть мужчины, которые и в душу тоже смотрят, а не только на…
