На землю его вернул голос, раздавшийся действительно откуда-то снизу:
– Леха, ты долго памятником стоять будешь? Во! – как Христос… Ну, точно – я фотку в журнале видел… Где-то такой памятник есть…
Около раскинувшего руки Лешки, уже пару минут, на корточках, куря сигарету, сидел Юрка.
– Во! Тащится пацан!.. – подумал Юрка, только выходя на берег.
– Во, тащится!.. – подумал он, доставая сигарету.
– Ну, пусть потащится… – подумал Юрка, зажигая сигарету и присаживаясь на корточки…
Однако сигарета заканчивалась…
– Хорош балдеть! – шурпа стынет. И водочка… выдыхается… – хохотнул Юрка. – Вперед, к победе «коммунизьма», – эти слова и шлепанули окончательно Лешку на землю. А Юрка уже тащил его, податливого и не до конца освоившегося с землей после «полета», за руку к костру.
Шурпец удался на славу! Мясо так и таяло во рту. Да ко всему еще и салатик из свежих огурчиков и помидор. По окончании ужина, на траве возле компании валялись еще две пустые бутылки. Дядя Вася, поглаживая свой весьма солидный животик, с удовлетворением «рыкнул» – именно через букву «к» – так смачно у него получилось.
– Ну, ты, дядь Вась, даешь!
– Дядь Вась, ты – прям музыкант! – загоготали мужики.
Лешка в это время, обглодав косточки, сложил их кучкой и, слегка покачиваясь, пошел вокруг расстеленного брезента, служившего столом, собирая остальные. Получилась довольно солидная порция «собачьей радости». И вот тут, после всей этой операции, ему в голову вдруг постучалась одна, большая – на всю голову мысль: «Странно…».
– Что странно? – Лешка никак не мог выбраться из этого липкого дурнотного состояния.
– Ах да! – косточки. А где Тузька?
Странно… Вот что! – странно и непонятно: как это его нет рядом?
– Фу ты! – как заноза это слово – странно.… Так! – встать…
– Сначала на четвереньки – вот так – главное – без резких движений… Во! – устояли…
– Тузька, Тузька! Ко… – косточки! А ну, сюда, сукин сын. Убью, собака…
– Гы, гы… – раздалось у Лешки за спиной.
– Гы, гы, гы…
Лешка повернулся:
– Вы что ржете?
– Т – таво… У – убивать не надо… Гы, гы… он и так… таво… к – косточки… косточки…
Лешка тупо смотрел на ухмыляющиеся рожи… И тут, в его голове, откуда-то издалека, стала формироваться новая мысль – эта была вообще огромная, черная и колючая – страшная мысль…
Но первым все понял дядя Вася, который время до ужина провел возясь у машины и, можно сказать, по сравнению с другими – ничего и не пил.
– Ах вы, сволочи…, гады…, – не в состоянии найти слова, Дядя Вася перешел на неумелый мат – такого от дяди Васи еще никто не слышал.
– … Это вы Тузьку?.. – Кровь ударила ему в лицо, a жилы на шее так надулись, что казалось – вот-вот лопнут. Дядя Вася было бросился с кулаками на эту уже переставшую ухмыляться свору пьяных придурков, но вдруг, как-то крякнул и, согнувшись пополам, вывалился куда-то в сторону от костра в рвотные спазмы, выворачивающие его желудок наизнанку.
А Лешка все стоял во внезапно ударившей его, и как будто заморозившей вместе с лицом и телом, судороге. Потом, не сказав ни слова, словно вдруг обредший возможность двигаться на негнущихся ногах истукан, повернулся и пошел прочь. Главное, что ему нужно было сделать сейчас – это уйти отсюда. Внутри пусто – ни слов, ни сил, ни… Тузьки…
– Леха, да хорош тебе.… Ну, куда ты пошел?..
– Успокойся, братан…
– Ну, убей нас всех теперь за это…
Лешка не слышал ничего.
– Пусть идет, не держите его, – сказал каким-то странным голосом Петька. Таким странным, что все замолчали. А он продолжил, опустив себе куда-то под ноги глаза: «Ему очухаться надо… Во мы – идиоты…»
