К своему ужасу, я снова чувствую, как внутри меня нарастает напряжение. Боль все еще здесь, но и удовольствие тоже. Я извиваюсь в его объятиях, но теперь я тоже борюсь с собой. Его толчки становятся сильнее, глубже, и я кричу от невыносимой интенсивности. Боль и удовольствие смешиваются, пока они не становятся неотличимы друг от друга—пока я не существую в мире чистых, ошеломляющих ощущений. А потом я взрываюсь, оргазм пронзает мое тело с такой силой, что мое зрение на мгновение затуманивается.
Внезапно я слышу, как он стонет у моего уха, и чувствую, как он становится еще толще и длиннее внутри меня. Его член пульсирует и дергается глубоко внутри меня, и я знаю, что он тоже нашел свое освобождение.
После этого он скатывается с меня и прижимает к себе, крепко прижимая к себе.
И я плачу в его объятиях, ища утешения у того самого человека, который является причиной моих слез.
* * *
После этого мой разум затуманился, мысли странно перемешались. Он несет меня куда-то, и я безвольно лежу у него на руках, как тряпичная кукла.
А теперь он меня моет. Я стою в душе вместе с ним. Я смутно удивляюсь тому, что мои ноги могут держать меня прямо.
Я чувствую оцепенение, какую-то отстраненность.
На моих бедрах кровь. Я вижу, как она смешивается с водой и стекает в канализацию. А еще у меня между ног что-то липкое. Его семя, скорее всего. Он не воспользовался защитой.
Теперь у меня может быть ЗППП. Я должна была бы ужаснуться этой мысли, но я просто чувствую себя оцепеневшей. По крайней мере, беременность-это не то, о чем я должна беспокоиться. Как только у меня начались серьезные отношения с Робом, мама настояла на том, чтобы отвезти меня к врачу и поставить противозачаточный имплантат в мою руку. Будучи ассистентом медсестры в некоммерческой женской клинике, она видела слишком много подростковых беременностей и хотела убедиться, что-то же самое не случится со мной.
Я так благодарна ей прямо сейчас.
Пока я обдумываю все это, Саймон тщательно моет меня, моет шампунем и кондиционирует волосы. Он даже бреет мне ноги и подмышки.
Как только я становлюсь абсолютно чистой и гладкой, он выключает воду и выводит меня из душа.
Он вытирает меня сначала полотенцем, а потом и себя. Потом он заворачивает меня в пушистый халат и несет на кухню, чтобы накормить.
Я ем то, что он ставит передо мной. Я даже не чувствую вкуса. Это какой-то бутерброд, но я не знаю, что в нем. Он также дает мне стакан воды, который я жадно глотаю.
Я смутно надеюсь, что он не накачивает меня наркотиками, но на самом деле мне все равно. Я так устала, что просто хочу упасть в обморок.
Когда я заканчиваю есть и пить, он ведет меня обратно в ванную.
- Давай, почисти зубы - говорит он, и я пристально смотрю на него. Он заботится о моей гигиене полости рта?
Но мне хочется почистить зубы, и я делаю, как он говорит. Я также пользуюсь туалетом, чтобы пописать. Для этого он предусмотрительно оставляет меня в покое.
Затем он отводит меня обратно в комнату. Почему-то на кровати теперь лежат свежие простыни, и нигде нет следов крови. Я очень благодарна за это.
Он легонько целует меня в губы, выходит из комнаты и запирает дверь.
Я так устала, что подхожу к кровати, ложусь и мгновенно засыпаю.
