– Это заслуга их постановщика, – последовал ответ. – Айвор Одровски – совершенно исключительная личность. Судя по тому, что мне доводилось о нем слышать, это какая-то загадочная личность, но ясно одно: он – талантливый режиссер.
В труппе была актриса, чью игру Лукреция не могла забыть. Она играла соблазнительницу, которая довела главного героя до полного краха. При этом игра была необычайно тонкой, характер выражался не только в словах, но и в пластике, и в жестах: пожатии плеч или легком взмахе руки.
Лукреция никогда не видела подобной игры – вершины актерского мастерства, и образ этой актрисы сохранялся в ее памяти еще долго и после того, как она уехала из Бата.
Карета остановилась перед театром, и Лукреция направилась к служебному входу, расположенному в торцевой части здания.
В сопровождении лакея она прошла через толпу зрителей, фланирующих перед театром, свернула в проулок и оказалась перед неприметной дверью, через которую актрисы и актеры входили в театр и покидали его.
За дверью она увидела седого привратника.
– Я хочу поговорить с мистером Айвором Одровски, – сказала Лукреция.
– Это невозможно, мэм, – угрюмо ответил старик. – Он никого перед спектаклем не принимает, вам придется подождать, пока спектакль закончится.
Лукреция выразительно взглянула на лакея, и тот, догадавшись, передал ей монету, которую его госпожа положила в ладонь привратника.
– Посмотрю, что я смогу для вас сделать, – буркнул тот.
Он, кряхтя, поднялся со стула и исчез за дверью, которая, по-видимому, вела в служебные помещения.
«Как это убогое место отличается от парадного входа в театр, где царит такое ослепительное великолепие!» – подумала Лукреция.
В коридоре стоял запах сырости, пыли и эля, сохранявшийся, по-видимому, с давних пор.
С улицы вошла безвкусно и ярко одетая женщина с размалеванным лицом и крашеными волосами.
– А где Бен? – осведомилась она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Лукреция хотела было ответить, когда в коридоре послышалось шарканье и старик вернулся.
– Эй, чего нужно? – спросил он пришедшую женщину.
– Ты и сам знаешь, что нужно, – ответила женщина. – Он меня примет?
– Прослушивание завтра, ровно в десять, – проворчал привратник.
– Надеюсь, на этот раз мне подфартит, – сказала женщина. – Если только не будет слишком много желающих пробоваться на эту роль.
Она окинула Лукрецию высокомерным взглядом, посмотрела с усмешкой на молодого лакея и вышла.
– Он вас примет, мэм, – сообщил привратник Лукреции.
– Спасибо, – ответила Лукреция и последовала за стариком.
В коридоре было темно, под ногами Лукреции на полу была липкая грязь. Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж и, миновав несколько дверей, остановились у нужной. Постучав и не дожидаясь ответа, старик отворил дверь со словами:
– Эта леди к вам, сэр.
Лукреция прошла мимо него в небольшую гримерную.
Она никогда прежде не бывала в подобных помещениях, но комната оказалась такой, как она себе и представляла.
Бархатные занавеси, кушетка, обитая красным бархатом, туалетный столик, заставленный баночками с театральным гримом, флакончиками с лосьонами, вазочками с цветами, талисманами. Рядом стояли бокалы с остатками вина и пепельница с сигарными окурками.
Дверца гардероба, занимавшего все пространство у стены, была приоткрыта, и Лукреция увидела в нем яркие сценические костюмы.
Они казались какими-то заброшенными, будто в отсутствие человека становились никому не нужными.
