Баникин, улыбаясь директору Департамента контроля ценных бумаг, проследовал к трибуне с победоносным видом, обрадованный своей первой маленькой победой в новом коллективе даже больше, чем оплачиваемой поездкой в Швейцарию.
Евразийский Банковский Форум – огромный полигон мировой экономики… На нём нет частных лиц, есть только государства. Распространившийся за XIX—XX вв. капитализм, из—за которого корпорации взяли слишком много власти, стал реальной проблемой для политических элит, вынужденных пользоваться деньгами «спонсоров», но не восторгавшихся этим фактом.
Доллар процветал, Азиатская экономика не совсем…
Евразийский Банковский Форум был призван оздоровить экономическую ситуацию на материке и достигнуть целей государств по сдерживанию рыночной экономики.
Что там хотели сделать в этом году, Баникин очень сильно желал узнать…
Обещанная Орловой встреча с президентом была устроена быстрее в связи с новым заданием Баникина. Свеженький президент, к удобству повествования, не придерживался никаких политических направлений, а был простым социалистом, старающимся во всём слушать избирателей и делать всё для них. Своеобразная американская мечта нашла своё воплощение в нём. Его всегда благостное расположение духа и тихая, местами скромная, манера речи создавали впечатления толерантного мэра курортного города на Лазурном берегу. О его достижениях говорить было рано, ибо новые лица во главе государств должны отработать минимум срок для формирования каких—либо выводов. Но всё же, Иван Иванович Иванов был достаточно популярным в народе. Верхушка власти относилась к нему осторожно. Она не знала его, как управленца, а знала только как парламентария. Всё же Иванов не проводил кадровых изменений и даже наоборот, оставил всё как есть, доверив малейшие изменения знающим людям… Среди знающих была Орлова.
Всё же президента сложно было назвать человеком—тряпкой. Он генерировал хорошие, здравые идеи, которые сильная команда превращала в гениальные изменения, но, вполне вероятно, Иванов испытывал неудовлетворяемые амбиции, которые могли бы превратить его, лет через десять, в настоящего диктатора.
Эдуард Михайлович сидел в просторном Кремлёвском зале в ожидании аудиенции. Мимо сновали люди в деловых костюмах, и в целом жизнь казалась настоящей и реальной.
Из кабинета президента выглянула Лисова, кивком сообщив Эдуарду о начале разговора.
Баникин впервые в своей жизни переступил порог кабинета Президента России, если бы Эдуард не провёл двадцать минут в размышлениях об эпохальности предстоящего события, это чувство прошло бы незамеченным. Но волнение, которое испытывал Эдуард в этот момент было вызвано именно размышлениями…
Когда—то, Баникин сидел в приёмной Орловой, смотря на отсутствующее выражение лица секретаря, и переживая о каждом своём предстоящем движении… Тогда от этого зависело душевное равновесие… Любой взмах головы, показавшийся Эдуарду признаком утомления, мог уничтожить восторженное, пожалуй, рабски восторженное, сознание молодого человека… Он сильно переживал и буквально перестал дышать в момент закрытия за собой двери в кабинет, только произнося внутри наивную, но искреннюю мольбу к Богу… Молитва была услышана и первые, обращённые к вошедшему Эдуарду, тёплые слова Елизаветы Николаевны в тот день определили сознание молодого человека на всю жизнь…
