Войдя в зал, Максим под ритмичную, зомбирующую сознание музыку быстро нашел на полках необходимое и отправился искать свободную кассу. Повезло. К одной из резервных подошла девушка в форменной одежде и открыла проход. Максим оказался почти рядом. Но оказался вторым – за мальчишкой с мороженым, нагло перед ним прошмыгнувшим в портал кассы. «Ну, пацан, – возмутилось сознание, – шустрый, как веник. Не промах».
Рыженькая хохотушка в фирменном кокошнике успевала, и выполнять свои обязанности, и перебрасываться фразами с коллегой. Она быстренько провела через сканер мороженое, быстренько рассчитала мальчишку, также быстро провела то, что положил на транспортерную ленту Максим, и посмотрела на него.
– Пакет нужен? – спросила, улыбнувшись.
– Нет, спасибо. Не надо, – он хмуро взглянул на кассира. И улыбка в уголках ее красивых глаз на мгновение погасла. Показалось, что зрачки у нее при этом сузились, и лицо на какой-то миг привиделось лицом ночного существа. Максим даже отпрянул, окончательно смутив девушку. «Гарецкий, держи себя в руках, – мелькнула мысль, – Ведешь себя… как маньячила».
Сложив приобретенное в рюкзак, он вышел из наполненного гипнотизирующим ритмом магазина. На солнце. В свежесть – пусть и городскую – воздуха, с его легким теплым ветерком. И направился к остановке. Туда, куда собирался, было не близко.
Почти всю дорогу на автомате осмысливал, почему на его вопрос «кто ты?» она ответила «Я – Смерть и Возрождение». «Почему? – мучился, – Почему она назвала себя смертью и возрождением? Что хотела сказать этим? Или она и есть это? Почему тогда добавила, что она – любовь? Неужели любовь – это и есть смерть и возрождение?» Вопросы множились. А вместо ответов приходили смутные догадки. И такие же смутные чувственные привязки к ним. Словно вот-вот нахлынет озарение, заполнит собой душу и все станет ясным и понятным. Очнулся, когда оставалась одна остановка. Изнутри – оттуда, где только что пребывал, мир на мгновение показался серым и скучным, хотя вовсю светило солнце, а зелень еще и не помышляла о трансформации цвета.
Когда выходил из троллейбуса, заметил знакомую. Отвернулся, надеясь уйти не замеченным: не хотелось ни с кем разговаривать – переливать из пустого в порожнее. Но она его уже вычислила и улизнуть не дала.
– Макс? – голос выдал искренность радостной эмоции, – Гарецкий?
Он повернулся: делать вид, что не услышал, было бы уже слишком.
– Людочка! – воскликнул, словно искал ее, – Привет, дорогая! – окинул ее фигурку с ног до головы, – Выглядишь – супер.
– Привет, Максик, – она подошла вплотную, чуть ли не касаясь подбородком его груди, и заглянула в глаза – снизу вверх. Словно была в чем-то виновата. Словно ждала жеста – разрешения встать на цыпочки и поцеловать. Это продолжалось не больше секунды, после чего Людочка, не дождавшись, встрепенулась, – А что ты в нашем районе делаешь? – безапелляционно поинтересовалась она, хитренько с прищуром улыбаясь. Сказывались близкие, несколько раз случавшиеся отношения – без обязательств. Людочка – человек легкий. А потому – никаких обид и претензий. Теперь – «типа родственники» – можно сказать, брат и сестра. Все путем.
– Я? – Максим сделал попытку усмехнуться, – Да так. Надо кое-что.
– А, может… ко мне? – она наклонила головку и снова игриво прищурилась, – У меня – никого.
Мысль мгновенно заработала, всколыхнув знакомые чувства. Кровь, выталкиваемая сердцем с большей силой, побежала по артериям быстрее, и он уже готов был согласиться, мгновенно представив все Людочкины причуды. Но в последний момент в сознание вплыл образ таинственной незнакомки. И Людочка – нежнейшее создание – показалась в сравнении с ней каким-то крокодилом. А пикантные подробности, выпяченные сознанием и восторженно оцененные, вдруг приобрели оттенок пошлятины. И все.
