– Не надо со мной играть, госпожа. Сами знаете, что бывает с теми, кто забывает о том, какие есть правила игры.
Его ладонь опустилась, а Милорада вдруг отступила на шаг.
– Я все помню, не волнуйтесь. Доброй ночи, Бернард.
Она протиснулась мимо него в комнату, задела бедром, и аккуратно прикрыла дверь. А комендант усмехнулся. В этом замке все играют по его правилам, даже если не знают об этом…
Он отступил дальше от двери, оставляя гостей отдыхать и исчез из вида, словно растворившись в густых тенях. Звука шагов слышно не было, и Милорада до конца закрыла дверь, а после подошла к окну и положила ладони на холодный каменный подоконник. Сколько еще продлится эта нелепая война, в которой люди вынуждены бороться за свой же мир?
Все заканчивается, рано или поздно. Разошлись ромалы, веря в силу обережного круга. Затихли и обитатели замка, укрытые от опасности высокими крепостными стенами. Лачо забрал спящего Богданко, унося его в кибитку. Кхамали же осталась у костра одна, глядя на мерцающие в темноте угли. Красивое зрелище, завораживающее. Словно горсть багряных звезд упала на землю, но не погасла, продолжая отдавать миру свой свет…
Это мерцание убаюкивало, уносило сознание в какие-то далекие просторы все настойчивее. Шувани помнила из рассказов Рамины, что нельзя сопротивляться – в таких полуснах знающие видели картины прошлого. Иногда – будущего, которое может свершиться. Она, не мигая, смотрела на багровые угли, чуть наклонилась вперед, и вдруг провалилась в темноту, которая закружилась вокруг, а потом внезапно распалась миллионом звезд, оставляя шувани в одиночестве на опушке мертвого леса. Прямо перед ней вырастала стена жутких, искореженных стволов, полностью лишенных лиственного убора. Внезапно ближайшие деревья, напоминающие стражей, словно подались в разные стороны, открыли узкую полоску тропинки, подсвеченной багровыми искрами. Непреодолимая сила звала знающую вперед, подталкивала в спину, заставляла сделать шаг, потом другой…
Вокруг тревожно скрипели высохшие стволы деревьев, чуть шевеля голыми черными ветвями. Луна, бледным колесом выкатилась вдруг из-за туч, осветила выжженную в самом сердце леса поляну. Кхамали сделала очередной шаг, и из-под ног взметнулось серое облако. Пыль? Нет, пепел. Он хлопьями покрывал землю, пятнал деревья. Густой запах гари въедался в кожу, заставил попятиться… И вдруг на плечо цыганки опустилась тяжелая ладонь.
Голос пропал, словно капкан ужаса сомкнулся на горле, не давая крику вырваться, а воздуху проникнуть в легкие. Кхамали развернулась, широким подолом юбки поднимая вверх целую тучу пепла, закружившегося в лунном свете серыми траурными мотыльками, чуявшими смерть. Рядом с ней стояла старая шувани, наставница, не так давно сгоревшая от лихорадки.
– Бабушка Рамина? – она хотела отшатнуться, но все та же сила будто удерживала цыганку на месте, не давая убежать. Губы покойной не дрогнули, но ее голос зазвучал со всех сторон, тревожа темноту леса:
– Древние говорят, что у каждого зла есть изначальный источник. Тот, кто породил их, несущих смерть на черных крыльях. Первый, но не мертвый. Древние говорят, что из лучей солнца выковано было оружие, способное уничтожить первого. Многие искали его, но не нашлось в мире героя, кто смог бы удержать в руках солнце. Многие находили его, но не находили в себе смелости вызвать первого на бой. Теперь солнце прячется под землей, там, где мертвые хранят его, укрыв костями.
