Усков вначале обещал всяческую помощь и стал записывать наши данные, но когда дело дошло до возраста, особенно возраста Иосифа, тон его изменился. Он сказал, что очень сожалеет, но инструкция министерства образования запрещает принимать подростков с таким разрывом в возрасте от остальной массы учеников в классе. Относительно девочки, добавил он, можно еще пойти на компромисс, но о приеме парня семнадцати лет в седьмой класс не может быть и речи. Он может учиться в вечерней школе для работающей молодежи.
В советской системе образования всегда существовало предубеждение относительно учеников старше общепринятого возраста, по официальной терминологии – переростков. В эту категорию входят обычно школьники, которых несколько раз оставляли на второй год, или хулиганы, отрицательно влияющие на остальных учеников.
Дядя Илья знал обо всем этом. Он объяснил директору, что в данном случае речь идет не о хулиганах и второгодниках, а о детях, которые не учились по причине нужды, детях, пострадавших в результате войны и ссылки. Он показал мое свидетельство об окончании начальной школы и сказал, что речь идет о способных детях, любящих книги и жадных к знаниям. Хулиганство им чуждо. Ваша школа, добавил он, еще будет гордиться ими.
Василий Михайлович отнесся с полным пониманием к его словам и сказал, что он лично за то, чтобы принять в школу обоих, но ему нужно специальное разрешение от председателя райисполкома, иначе его обвинят в нарушении правительственной инструкции.
Дядя Илья тут же направился в райисполком и потребовал, чтобы председатель его принял. В разговоре с ним он даже прибег к угрозам: сказал, что он из Москвы и приближен к центральной власти. Теперь он возвращается туда и сообщит в министерство образования, что в этом районе лишают талантливых детей возможности получить образование.
После недолгого спора дядя вышел из кабинета председателя с нужным разрешением в руках. Он немедленно вернулся в школу и представил разрешение директору Ускову. Нас тут же записали – Иосифа в седьмой класс и меня в пятый.
Василию Михайловичу ни разу не пришлось сожалеть о своем согласии принять нас. С течением времени мы стали его любимыми учениками. Дядя Илья сказал правду: он действительно гордился нами. Мне он запомнился как прекрасный педагог, повлиявший на мою жизнь, как Елена Андреевна несколькими годами раньше.
Моя подружка Женя училась классом выше – в классе 6б, хотя была моложе меня на год. То, что я отстала от нее, раздражало меня.
Число учащихся в классах изменялось в течение лет наподобие пирамиды: широкое основание (несколько пятых классов), затем фигура постепенно сужалась в результате отсева, а до вершины – 10-го класса – добиралась лишь горстка учеников, один неполный класс.
Дядя Илья вернулся в поселок после «операции Школа» в приподнятом настроении, как военачальник, победивший всех своих противников. Мама приняла весть о нашем приеме с несколько кислым видом. По ее мнению, благодаря помощи дяди Ильи и дяди Якова можно обойтись без работы Иосифа, и она была рада, что его приняли. Но от меня как помощницы, делающей тысячу работ по дому, она не хотела отказаться.
В те дни я начала впервые серьезно раздумывать о разнице между отношением мамы к Иосифу и ко мне. Это стало особенно заметно во время пребывания гостей у нас. В то время как все сидели и беседовали с гостями, мама посылала меня наружу для разных работ. Они там смеялись, пили чай и ели печенье, а я в это время полола грядки на огороде или шла на речку за водой. Что бы я ни сделала, никогда не слышала слова поощрения или похвалы. Словно рабочая лошадка, всегда готовая везти груз.
