– Малая, здорово! – заметив меня, радостно кричит Тёма. – Чего так долго-то?
Он стоит в окружении наших общих друзей и как обычно широко улыбается, демонстрируя неприлично белые зубы. В начале прошлого года Соколов как-то резко подался в рост и обогнал меня чуть ли не на две головы. Поэтому прозвище, которое он мне дал еще в детском саду, наконец обрело смысл: теперь, по сравнению с ним, я и впрямь мелочь.
– Да Лерка, как всегда, копается, – отзываюсь я, кивая в сторону подруги, которая медленно шествует следом за мной.
На ней шпильки высотой с девятиэтажку, поэтому сам факт того, что она может на них ходить, вызывает неподдельное восхищение. Я бы на ее месте просто ползла.
– Вау, Грановская, – присвистывает Артём, переводя взгляд на девчонку. – Ты у нас сегодня прямо звезда!
– Ой, хватит, Соколов, – Лерка смущенно отмахивается, но при этом ее губы растягиваются в довольной улыбке. – Ты это всем красивым девушкам говоришь!
– Не, Лерон, красивым я говорю совсем другое, – многозначительно ухмыляется друг, а вслед за ним дружным гоготом взрываются и остальные ребята.
Каждый раз, когда Артём разговаривает с одноклассницами, моими подругами или просто девчонками из компании, я улавливаю в его голосе новые интонации, которые никогда не сквозят в общении со мной.
Он становится каким-то более дерзким, более развязным и наглым. Будто старается спровоцировать собеседницу, вывести ее на острую реакцию. И это, надо признать, у него мастерски получается: девчонки бледнеют, краснеют, начинают заикаться и в итоге фонтанируют бурными эмоциями, вновь и вновь доказывая, что засранец Тёма нет-нет да задевает их за живое.
– Ну тебя! – Грановская обиженно хохлится. – Как был козлом, так им и остался!
– Да ладно, детка, не грусти, – Соколов шагает вперед и, по-хозяйски расположив руки на ее талии, добавляет. – А то грудь не будет расти.
– Вот идиот! – взвизгивает подруга и принимается отчаянно лупить языкастого парня по груди.
Но Тёме хоть бы что. Походу, он даже не замечает Леркиных яростных воплей. Знай себе щерится и трясет белокурой шевелюрой, наслаждаясь общественным вниманием и своим очередным маленьким триумфом.
Соколов – по натуре нарцисс и обожает, когда на него смотрят. А смотрят на него часто и, как правило, с восхищением. Потому что он яркий и харизматичный. Потому что умеет себя подать. Потому что его смех звучит невероятно заразительно, а шутки способны развеселить даже самого угрюмого человека на свете.
Тёма – душа нашей дворовой компании, и поэтому, какую бы дичь он ни творил, ему все сходит с рук.
На самом деле Грановская и Соколов неплохо ладят, и такие вот словесные перепалки для них – обычное дело. Она обзывает его недалеким бабуином, он ее – пучеглазой блохой. А затем, вдоволь нацапавшись, они расходятся по разным углам и дальше общаются как ни в чем не бывало.
Среди оживившихся ребят поднимается веселый гомон обсуждений – на этот раз на повестке дня недавно вышедший в кинотеатрах блокбастер. Подойдя поближе, я включаюсь в общий разговор, когда Тёмкина рука привычно накрывает мои плечи. Парень прижимает меня к себе и, уткнувшись носом в мой висок, негромко выдает:
– А вот ты реально классно выглядишь, малая.
Щетина друга приятно щекочет кожу, а тяжесть его тела на моих плечах ощущается как нечто родное и любимое. От Тёмки доносится едва уловимый аромат мужского шампуня, прибитый терпким запахом табака, и я невольно поглубже тяну носом воздух. Мне нравится, как он пахнет, хотя дурацкое баловство сигаретами совсем не одобряю.
