– Она за ним, – прошептала я.
Все мы втроем разом подались вперед, чтобы получше ее рассмотреть. Лет сорока с небольшим, пленяющая хищной красотой вампира, с черными волосами до пояса, в коротком красном платье. Всё в ней было вопиюще фальшивым: слишком густые ресницы, чересчур высокая грудь, неимоверно длинные ногти, покрытые кроваво-красным лаком.
Боже милостивый, только не она! Вот почему Кай не хотел, чтобы я видела, – не хотел, чтобы знала.
Каидан бросил на меня через плечо взгляд, такой тяжелый и пустой, что я оцепенела. А от выражения его лица у меня прервалось дыхание. Смотри, – говорили эти глаза, – какие мы разные. Вот моя жизнь, а вот твоя.
И тут же он снова переключил внимание на женщину, поцеловал ей руку и нырнул за ней в машину.
У меня по коже побежали даже не мурашки, а злые кусачие пауки.
– Проститутка? – взвыла Вероника.
– Нет. – Я попыталась прокашляться, но в горле совсем пересохло. Много хуже. – Это подруга его отца.
Никто из нас не проронил ни слова, пока водитель не закрыл дверцу. Потом Джей неуверенно предположил:
– Может быть, это бывшая модель «Бесцензурных публикаций»?
Но на отъезжающий седан он все равно смотрел с некоторой опаской.
– Не знаю, Анна, – сказала Вероника, снова откидываясь на спинку заднего сиденья. – В нем есть что-то непонятное, непредсказуемое. Ты для него слишком хороша.
– Нет, – начала я и осеклась. Они не поймут.
Больше ничего мне сказать так или иначе не удалось бы, потому что моя машина наконец тронулась с места и, автоматически, словно зомби, выполняя нужные движения, я вырулила на шоссе.
Каидан сейчас ехал в автомобиле с Мариссой, владелицей подпольной сети борделей, связанной с международной работорговлей. Ему предстояло обучать девочек-рабынь – «племянниц» Мариссы – тому, как ублажать мужчин. А я в это же самое время возвращалась с друзьями домой, в девчачью квартирку, к любящей матери, попкорну и холодному сладкому чаю, – хотя краем глаза и следила постоянно, не покажутся ли где злые духи.
Резко свернув на обочину, я рывком распахнула дверцу, и меня вырвало на гравий. Вероника закричала, а Джей положил руку мне на спину.
Но я могла думать только о Каидане и его опустошенном взгляде, о своей любви и потере.
Патти встретила меня в дверях, и ее оранжевая аура показывала, как нетерпеливо она ждет подробностей о моей встречи с Каем и как надеется, что они будут радостными. Но стоило ей взглянуть на мое лицо, как ее улыбка погасла, а аура потускнела. Не говоря ни слова, она обвила меня обеими руками и повела к кушетке, на ходу захлопнув ногой дверь.
– Милая моя девочка, – сказала Патти, уткнувшись мне в волосы, когда мы обе уселись. – Сегодня меня почему-то весь вечер не оставляет чувство дивного спокойствия и умиротворения – давно такого не было. И мне подумалось, что может быть, это знак чего-то хорошего для тебя и Каидана.
– Прости, – шепнула я, но она сказала мне «шшшшш», не выпуская из объятий.
– Тебе не за что извиняться. И не надо ничего мне рассказывать, если не хочешь. – Тут она отодвинулась и погладила меня по щекам. – А кино посмотрим, как договаривались?
Я шмыгнула носом.
– Наверное.
– Призраков не было?
Я покачала головой.
Патти отправилась в кухню готовить чай и жарить попкорн. Ее ангел-хранитель последовал за ней, но расположился так, что был мне виден, и очень необычно себя вел. Всегда спокойный и сосредоточенный, тут он прямо-таки прыгал, как будто от нетерпения, и, не отрываясь, смотрел в противоположный конец холла. Я приподнялась с кушетки и тоже взглянула туда – пусто. Села обратно, подумав, не спросить ли у него напрямик, в чем дело, и решила, что не буду. Всё равно же не ответит – ангелы никогда не вмешиваются в дела людей без указания свыше.
