Что касается моей внешности, я расцвела поздно. В старших классах из-за моих слишком больших глаз и острого худого лица мальчишки называли меня мышкой или кроликом. Я ненавидела это и долгое время чувствовала себя неуютно в отношениях с мужчинами. Но время и актерство все изменили.
Я постоянно крутилась рядом с роскошными, очаровательными мужчинами. Они прилагались к профессии. Привлекательность оказалась еще одним товаром. Но я все равно ощущала неловкость рядом с мужчинами, когда только знакомилась с ними. Однако никогда не чувствовала дрожь в коленях из-за одного лишь взгляда. Ни один из них не выбивал меня из равновесия, как этот мужчина со своим холодным взглядом.
Я даже не уверена, что мое затрудненное дыхание связано с влечением, а не с расшатанными нервами. Не каждый день сумасшедше красивый, весьма надменный мужчина дарит тебе взгляд, полный невероятного пренебрежения. Будто он предпочел бы находиться где-то еще, но только не здесь. Я понятия не имела, что с ним не так. Даже испытала некое искушение оглянуться через плечо, чтобы убедиться, что там нет съемочной группы, снимающей шоу вроде «Давайте поиздеваемся над знаменитостью».
В нем было что-то странно знакомое, словно до этого я его уже видела. Нет, вряд ли. Я бы непременно запомнила мужчину, выглядящего вот так. Даже отметила бы эту встречу в своем мысленном дневнике и дважды подчеркнула бы.
А затем стало еще хуже. Он заговорил. И боже ты мой, его голос оказался восхитительным. Я ощутила его вибрацию где-то в глубине глотки.
– Вы – Эмма Марон?
Я позволила этому богатому, глубокому голосу прокатиться по моей коже, впитала чистое удовольствие от его звучания и только потом осознала смысл произнесенных слов. Он меня узнал.
Фанат.
Меня тут же постигло разочарование. С фанатами точно ни в коем случае нельзя встречаться. Это слишком странно, и… какого черта я вообще начала думать о свиданиях? Я приехала не для этого. Мне хотелось отдыхать, читать книжки, возможно, спать целыми днями, зализывать раны в одиночестве. А все, что сделал этот мужчина, – просто задал вопрос.
На который теперь ждал ответа. И он выглядел крайне нетерпеливо, а выражением его лица будто говорило о том, что я – проблема, которую ему нужно решить. Это не имело никакого смысла, ведь это он ко мне подошел.
Он перенес вес с одной ноги на другую, мышцы бедер задвигались под поношенными джинсами. Я подавила волну жара, которая снова нахлынула на меня, и сосредоточилась. Может, ему неловко. Да, наверное, так и есть.
Я подарила ему свою публичную улыбку. Вежливую. Дружелюбную, но не слишком.
– Да, я Эмма.
Он небрежно кивнул, а затем потянулся за телефоном.
– Я…
Ох, черт, подумала я. Он хочет сфотографироваться. Такое постоянно случалось, и обычно я была рада этому. Но я только что пережила тринадцатичасовой перелет и чувствовала себя грязной и уставшей. Казалось, даже мои волосы болят. И самое важное – селфи могло привлечь внимание. Внимание, с которым я была не в состоянии справиться в одиночку. У меня уже имелся подобный опыт, и с тех пор я боялась оказаться в окружении толпы.
– Боюсь, я не позирую для селфи без охраны, – вмешалась я до того, как его просьба сделала бы ситуацию еще более неловкой. – Но я буду рада подписать что-нибудь для вас, если есть ручка.
Мои слова ввели его в ступор. Затем он моргнул, и в уголках его красивых губ появилась тень ошеломленной улыбки.
