– Конечно же, вы получите свои деньги, – сказала Санциани. – Зачем вы так кричите? Вначале извольте вынуть руки из карманов. Вы очень дурно воспитаны, друг мой.
Это было сказано таким тоном, что все самодовольство мгновенно слетело с карлика и он подчинился.
Санциани вынула из сумочки пачку денег, которую вручил ей утром за часы торговец драгоценностями.
Управляющий принял деньги, согнувшись пополам, поскольку рабская привычка была в нем сильнее желания быть высокомерным.
– Вы должны понять, синьора, я отвечаю за это, надо войти в мое положение… – пробормотал он.
Она его не слушала.
– Когда я думаю о времени, в течение которого я являюсь клиенткой этого отеля, и о суммах, которые я здесь потратила… невозможно даже себе представить, – сказала она.
После чего она вошла в лифт и некоторое время потратила на борьбу с дверьми кабины в ожидании лифтера, должность которого дирекция отеля из соображений экономии упразднила уже несколько лет назад.
Вечером того же дня на шестом этаже отеля впервые заступала на службу новая горничная.
– Ты до этого когда-нибудь работала в гостинице? – спросила ее Валентина, девица с кривоватыми ногами, но с пышной грудью и мясистыми губами.
Новенькая была ее сменщицей.
– Да, в том году во Фрежене, – ответила новенькая.
– Сезонная работа?
– Да, вот так, конец сезона, – сказала малышка, не вдаваясь в подробности.
Обе горничные сидели в закутке, служившем конторкой и одновременно местом для хранения щеток и тряпок.
– Тебе понравилась эта работа? – снова поинтересовалась Валентина, расчесывая волосы.
– Когда нужна работа, приходится брать то, что есть. Да и потом, это не так уж противно. На людей можно поглядеть… – ответила новенькая.
Она старалась держаться уверенно, но на деле вся дрожала от застенчивости и беспокойства, а также от того, что волнение ее было слишком очевидным. Но ее собеседница продолжала расчесывать свои курчавые волосы, с явным удовольствием разглядывая черты своего крупного лица в карманном зеркальце.
– Вот поработаешь, как я, восемь месяцев на шестом этаже, – сказала она, – будешь об этом совсем другого мнения.
Ее-то переводили на третий этаж, и это было как повышение по службе. Третий этаж, с огромным зеркалом в тяжелой позолоченной раме на лестничной клетке, с перилами из красного дерева и со штукатуркой под мрамор в апартаментах, еще хранил остатки былой роскоши отеля. Номера там были более дорогие, клиенты менялись много чаще, чаевые были посолиднее. А на шестом этаже жили постоянные клиенты: журналисты с низкими гонорарами, ограниченные в средствах молодые англосаксы, упрямо старавшиеся в течение шести месяцев, а то и года внушить самим себе, что достаточно лишь пожить в Риме, чтобы в человеке проснулся великий художник или чтобы найти великую любовь. На шестом жили все те, кто, пожив пару недель на третьем, спрашивали у администратора: «У вас не найдется номера поспокойнее?.. Мне хотелось бы пожить здесь некоторое время…»
– Здесь все без гроша в кармане, – сказала Валентина. – А, да ведь у тебя будет еще и графиня.
– Кто это?
– Номер пятьдесят седьмой.
– Настоящая графиня?
– Судя по всему, настоящая. Но с ней будь готова ничему не удивляться.
– А в чем дело?
– Сама увидишь… – сказала Валентина загадочно. – Ах, мне пора вниз. Время готовить постели.
Молодая горничная осталась одна в белом коридоре с коричневыми пятнами дверей.
