Много дней миновало, пока старец благословил Санду принять святое крещение.
– Видел я, что пришла ты к нам не по Боге, но по человеку. Однако, теперь и Богу открылось сердце твое.
Все знал многотерпеливый старец Леонтий, все видел и понимал. Знал и потаенную мечту девичьего сердце, что однажды он обвенчает ее с тем, кого нет ей дороже во всем белом свете…
***
Все тайное однажды становится явным. Как ни таилась Санда от родных, улучая удобные часы, чтобы посетить старца и увидеться с Ратмиром, а все же дознались о крещении ее. Еще не обсохли волосы после троекратного погружения, еще дрожало сердце волнением сделанного безвозвратного шага, когда грозный гомон голосов раздался у дома Леонтия.
В доме в тот час был лишь сам епископ, Санда, Ратмир с отцом, старуха Агафья, ставшая восприемницей девочки, и дюжина ребят, всегда окружавших старца.
– Открывай, змеиное отродье! Верни сей же час девку!
С ужасом узнала Санда голос отца. Тяжелая рука Шугаря уже стучала в дверь, грозя разломать ее в щепы. В окна полетели камни.
– Агафьюшка, прибери-ка деток, – ласково сказал Леонтий старухе с видом самым безмятежным.
– Открывай, коровье вымя!
– Айда сожгем проклятущего!
– Куда «сожгем»?! Там дети наши!
– Не наши уже это дети! Пусть станут жертвами богам! – бесновалась толпа снаружи. В окно видела Санда перекошенные злобой лица отца, братьев, дяди Елмаса, соседей.
– Сандушка, уйди лучше, – сказал Ратмир. – Схоронись вместе с детьми в подпол!
– Нет! – вскрикнула девочка, вдруг с ужасом представив, что может сделать эта толпа с ее суженым. – Я останусь с тобой и батюшкой Леонтием!
Треснула под ударами дверь бедного жилища, и Никита, получив безмолвное благословение старца, распахнул ее и первым вышел на крыльцо:
– Угомонитесь, безумные! – крикнул он своим зычным голосом, перекрывая им яростные вопли.
Но не тут-то было.
– Отойди, кожедуб! Отдай нам старца и верни нашу девку! – рявкнул Шугарь.
Брошенный кем-то камень ударил Никиту в плечо, но тот даже не вздрогнул.
– Остановитесь, братья! Почто хотите вы совершить злодейство?! Что сделал вам отец Леонтий?!
– Он отвращает от нас наших детей, а ты ему в том помощник! – был ответ, и в следующий миг тяжелый удар чьей-то дубины обрушился на голову кожедуба. Тот охнул и стал оседать на землю.
– Отец! – вскрикнул Ратмир, выхватывая нож. Но обезумевшая от страха Санда бросилась ему на шею, а старец отнял оружие.
– Оставайтесь здесь оба, – повелительно сказал Леонтий. – Я не позволю пролиться еще и вашей крови!
С этими словами он перекрестился и вышел навстречу разъяренной толпе. Яростный рев приветствовал его. В старца полетели камни, которые, казалось, должны были бы тотчас сокрушить хрупкое тело. Но Леонтий стоял неколебимо и безмолвно, сложив на груди крестом свои худые руки. Он молился. И точно услышав эту молитву и желая вторить ей, из подпола раздался переливистый звон детских голосов, певших псалмы. Теперь ангельских хор соперничал с руганью бесовской…
А дальше случилось нечто, чего еще никто и никогда не видал в этих краях и далеко за их пределами. Окровавленное лицо мученика вдруг просияло, словно солнце, ослепительный свет стал исходить ото всей фигуры его. Это сияние было столь ярко, что люди не могли вынести его, не могли смотреть. Иные из них в ужасе бежали прочь, другие падали на колени, закрывая руками лица. А иные бились на земле в горьком отчаянии, ибо лишились зрения. Среди них был и отец Санды.
