– А что это за место? Вы здесь будете прятать меня? – Он с любопытством рассматривал полки на стенах гаража. – Тут есть на чем спать?
– Эдуард Петрович, это обычный гараж, тут я буду прятать машину Мечникова.
– А меня?
– У вас что, нет своего дома? – спросила я с иронией.
– Вы будете прятать меня в моем же доме? Но это глупо. – Эдуард Петрович вылез из джипа и теперь нервно трясся за моей спиной. – Нам нужно надежное укрытие, вы ведь профессионал. – Он взывал к моему профессионализму, но наткнулся на холодный взгляд и короткую речь:
– Говорите адрес, мы едем к вам.
В «Фольксвагене» Крапивин уже не выглядел таким спокойным и безразличным. Он не мог усидеть на месте, все время дергался, размахивал руками, произносил пламенные речи, изобилующие сухими газетными фразами. Я молча игнорировала все его нравоучения и убеждения, лишь в конце нашего пути, когда мы уже сворачивали к дому журналиста, я прервала его вопросом:
– В какое время вам обычно звонил злоумышленник и угрожал?
Эдуард Петрович вздрогнул от неожиданности, в этот момент он походил на испуганную птицу, услышавшую в кустах подозрительный шорох: вытянул шею, захлопал ресницами и с удивлением посмотрел на меня. Мне пришлось повторить вопрос, который, как мне показалось, еще не дошел до разума взбудораженного журналиста.
– В какое время вам обычно звонил злоумышленник?
– В десять-одиннадцать, – ответил он.
Я посмотрела на часы, стрелки часов сошлись на цифре шесть, половина седьмого. Времени до звонка более чем достаточно, и я намеревалась использовать оставшиеся часы с пользой для дела.
– Сейчас заедем в одно место, – сообщила я Крапивину, и он так обрадовался, что даже не стал спрашивать, куда именно.
– Ну, слава богу, к вам вернулся здравый смысл. – Он облегченно вздохнул и откинулся на спинку сиденья. – Конечно, поехали, тут находиться опасно.
– Сейчас мы заедем в одно место, – жестко повторила я, – там мне надо кое-что взять. А потом поедем к вам домой. – Последние слова я произнесла с особой выразительностью, чтоб у журналиста окончательно пропали иллюзии.
Эдуард Петрович махнул рукой и отвернулся.
А я достала из кармана куртки мобильный телефон и набрала номер своего старого знакомого, бывшего военного радиоинженера, а ныне успешного бизнесмена.
– Никита, добрый вечер, это Охотникова.
Я вышла из машины на улицу и прикрыла за собой дверь, мне не хотелось, чтобы Крапивин слышал мой разговор с Никитой Захаровым.
Эдуард Петрович поначалу очень заволновался, увидев, как я покидаю автомобиль. Но потом, убедившись, что я по-прежнему рядом и в поле зрения, немного расслабился, но глаз с меня не спускал.
– Слушай, Никита, у меня к тебе такой профессиональный вопрос, – я быстро перешла к делу. – Представь ситуацию, человеку звонит некто и угрожает. На телефон поставили прослушку. И вот какая странная штука, звонок фиксируется, и разговор вроде как несколько минут длится. Только записи никакой нет. Нет голосов, ни того, кто звонит, ни того, кому звонят.
– И что именно ты хочешь от меня услышать? – Никита отреагировал вполне сдержанно, как будто для него эта ситуация сущий пустяк, ничего экстраординарного.
– Я слышала, что есть такие устройства, подавляющие определение источника связи. Но чтобы еще и разговор блокировался, с таким я впервые сталкиваюсь. Не удалось ни разговор записать, ни место, откуда звонили.
– Менты прослушку устанавливали или ты?
