–Не хочу, сыт я, дядько Ставр, – мотнул головой, отказавшись от краюхи хлеба с копченым мясом на ней.
–Охо-хо, – осуждающе произнес десятник обычной сторожи, к гриди и нурманам касательства не имеющей, воин преклонного возраста. – Зовсим сынку оголодаешь в дороге. Воину первое дело поесть от пуза потребно, чтоб сила в теле была. А, ты? Приедем додому, что боярин скажет?
–Все добре будет.
Лиходеев запахнул на себя волчью шкуру мехом наружу, с изнанки подшитую пестрой материей, опять отвлекаясь, глянул в ночную темноту. Средина июля, уже ночи не такие и темные, просто сосны при дороге отбрасывали тень на всю поляну, на которой расположился стан свадебного поезда. Снова думы полезли в голову, никуда от них не убежать. В какое время живет?
Бросил поленце в костер, с интересом наблюдая, как один из языков огня неторопливо и последовательно протаптывает себе дорожку по коре на стволике дровины. Пламя резче полыхнуло, окутало огнем все поленце, в один миг, догнав прожорливого собрата, с аппетитом потрескивая, выпустило в ночную мглу сноп искорок. Рядом у костров разместились воины охранной полусотни. У самого края под лесом, ощущалась плотная масса лошадей, пофыркивающих, издающих сотни разных негромких звуков.
Вспомнились слова напутствия Милорада перед самой дорогой.
«Присматривайся, прислушивайся. Если что, знак волхву подай. Запомни, любой человек имеет свои слабости, он может быть жаден, ленив или властолюбив. Князь всяко дело может взвалить на плечи избранному ним, но этот избранник должен знать, что неусыпное око, всегда смотрит как исполняется порученное. Вот и смотри».
Пламя костра завораживало, уносило вдаль сознание, заставляло с мыслей соскальзывать в сонливую одурь.
–Караулы проверил. Ночь сегодня обещает быть прохладной. – Как через вату в ушах, заслышал голос Дарослава. – Что молодой?
–Заснул, сердешный. Умаялся за день в седле. Ты бы, боярин, тож лягал. Знаю, за ночь раза три вставать будешь, а завтра уже по Ростовским землям пойдем.
–Ништо, Ставр, до Ростова доберемся, там и отосплюсь.
–Когда это будет?
Показалось, что вот только глаза прикрыл, а дядька уже за плечо трясет.
–Вставай Егор, ясный день на дворе! Поезд вытягивают.
Какой поезд? Откуда он тут? Продрал глаза. Ясно! А чего он ожидал? Возы вытягивали в колонну. Утренняя свежесть ласкала прохладой не отошедшее от сна тело. Деревья одеты в ярко-зеленое убранство, выстроили по сторонам дороги пушистую изгородь. Мягкая трава стелется по обочинам, наполняя воздух своим запахом. Казалось, выпавшая на траву свежая роса, заставляет распускаться лесные цветы. Эх! Хорошо все же жить, дышать и всеми фибрами души чувствовать. Лето – ягодная пора. Несомненно зайди он сейчас в лесной бурелом поглубже, пройди его насквозь и обязательно набредешь на поляну усыпанную ковром земляники, под деревьями отыщешь костянику, а малина, так она и вовсе выперлась к дороге, ее еще не поспевшие ягоды видны из под листьев.
Егор, ехавший на молодой кобылке рядом с возком княжны, окруженном по сторонам охороной, за плотным строем которой понукая лошадей скачет основное воинство, различает на слух как за придорожной стеной ветвей в глубине леса кипит жизнь. В воздухе жужжат дикие лесные пчелы, птицы завели свой веселый концерт, радуясь новому дню. И его мысли витают где-то там, в чаще. Лошади тащат поезд по наезженному летнику, глухо отбивая копытами по песку дробь. Вот мелькнуло что-то за кустом и пропало. Как будто куст сдвинулся с места, и пересек дорогу впереди! Ха-ха! Это заяц, замаскированный под цвета летнего леса, решил перебраться через дорогу. Просвистевшая справа от Лихого стрела, заставила животное сотворить кульбит через голову и замереть на веки вечные. Молодой боярин Вышезор, явно рисуясь перед высокопоставленной девой, с восторгом прокричал:
