Дверь, надо признать, получилась откровенно неказистой и грубоватой, зато очень надёжной и прочной. Петли, естественно, были кожаные, закреплённые к каменному торцу пещеры с помощью бронзовых костылей, вбитых в узкие трещины.
Тут-то и выяснилось, что Симон Браун – мужик весьма рачительный и хитрый: контрабандой, в тайне от всех, он привёз на реалити-шоу два тюбика супер-клея на эпоксидной основе. Впрочем, в этом мелком жульничестве Сеня был не одинок. Егор, не ставя организаторов в известность, захватил с собой, благо их никто не обыскивал, коробочку с победитовыми пробойниками и свёрлами. Сашенция – плоскую шкатулку с разными нитками и иголками, две чистые общих тетради и набор разноцветных шариковых ручек. Галина и Наташка – тюбиков с разной косметикой и гигиеническими кремами. Генка Федонин – две катушки с современной леской и жестянку с самодельными мормышками, разнообразными крючками, тройниками, проволочными карабинами и свинцовыми грузилами.
Они щедро залили в трещины пещерной «дверной коробки» Сениной эпоксидки, выждали рекомендованное время, после этого аккуратно вбили в эти трещины солидные бронзовые костыли, на которых и держались дверные петли. Очень даже крепкая дверь получилась. Взрослому медведю, конечно, не помеха, но кто помельче из зверья – им с такой преградой не справиться.
После этого – при непосредственном Санькином участии – оборудовали широкими стеллажами и полками просторную подземную камеру, отведённую под основной склад, начали размещать на них доставленный груз.
Только на третьи сутки – с момента начала операции – завершили все запланированные работы. Понимая, что люди порядком вымотались, Егор решил урожай овощей в пещеру не перетаскивать, мол, и так нормально. Часть моркови и капусты, да и ведро противоцинготного картофеля, всё же перетащили в пещеру.
Усталой, но дружной цепочкой отряд возвращались в деревню, на западе широкой оранжевой полосой лениво догорала вечерняя медлительная заря. Вот и хлипкий мостик через узкий Боровой ручей, совсем рядом с ним – рукой подать – две знакомые избы, чудом уцелевшие во время недавнего разрушительного смерча.
Санька, шедшая первой, вдруг резко остановилась и характерным жестом подняла вверх правую руку – с растопыренными пальцами ладони:
– Стойте все, слушайте! – скомандовала напряжённым шёпотом. – Слышите? Там кто-то плачет!
Действительно, от дома Федониных доносился усталый женский плач, временами переходящий в тоненькое и нудное повизгивание.
– Это же наша Галка рыдает! – узнала Наташка Нестеренко. – Побежали быстрей, узнаем, в чём там дело!
– Эй, торопыги, отставить сейчас же! – жёстко распорядился Егор. – Я первым с ней поговорю…
Галина выглядела, мягко говоря, очень плохо: похудевшее и измождённое лицо, глубоко ввалившиеся, постоянно слезящиеся тусклые глаза, растрёпанные и бесцветные – некогда платиновые – волосы, оцарапанная правая щека…. Левая рука женщины была неумело забинтована какой-то грязной, на половину окровавленной тряпкой. Санька тут же кинулась к избе – за своей волшебной лесной аптечкой.
– Что случилось? Где Василий? – жёстко спросил Егор, не обращая внимания на жалостливые женские вздохи за спиной. – Отвечай чётко и коротко. Прекрати сейчас же рыдать, мать его! – и добавил – уже гораздо тише: – Успеешь, Галя, потом наплакаться вволю – в объятиях верных подруг. Итак, где Василий?
