В дверь нетерпеливо стукнули раз, другой. Девушки вздрогнули дружно.
— Листян, открой, это Ольг, — раздалось из-за двери.
Велеслава бросилась открывать.
Юный мор был хмур и мрачен, хотя и улыбался криво. В руках у него был кинжал.
— Листян, это тебе. Мало ли, — он протянул степнячке оружие рукояткой вперед.
Сердце вдруг пропустило удар. Кинжал был ей знаком: узкий, длинный, с рукояткой, украшенной мелким речным жемчугом. Кинжал Нарана. Видимо, он подарил его своему ученику на память — а теперь ученик передавал его любимой женщине тысячника.
Дрожащими пальцами приняла подарок, опустила ресницы. Про Нарана Лис не вспомнила в землях мора ни разу, а теперь вдруг словно встрепенулось все внутри. Наверное, ему было бы приятно, что его оружие досталось Листян. Ей — точно приятно.
— Будь с Данилой осторожна, он глуп и горд, — наставлял степнячку Ольг. — Наедине с ним не оставайся.
— Спасибо тебе, — запоздало вспомнила девушка. — Ты один за меня заступился.
— Баяр и Дженна мне жизнь подарили и род вернули, — пожал плечами парень. — Меньшее, чем я могу оплатить.
Листян насупилась. Выходит, юноша защищал ее из благодарности брату?
— Спросить хочу, княгиня, — продолжал мор строго. — Для чего тебе полусотня кохтская, я не увидел? Али думаешь, в княжеском тереме обидчиков не найдется? Пусть женский десяток рядом с тобою будет, прикажи им. Они — твои. Никто не посмеет запретить, даже сам князь.
Листян широко раскрыла глаза: а ведь он прав! Непременно распорядиться нужно будет! Ай да Ольг, сами Великие Предки его в нужную минуту к Листян позвали, видимо. Уж со своими личными охранницами никакой Данила ей не страшен, и челядь хамить и обращаться свысока не посмеет.
14. 14. Новое положение
Степняки, несмотря на улыбчивость и дружелюбие, люди обычно очень закрытые. Прищурятся, губы сомкнут, замолчат — и не отличишь от медной статуи. Так и Сельва, которая теперь всегда за спиной Листян ходила, никаких эмоций не показывала: страж и страж. О чем думала, о чем мечтала, чего от жизни ждала — непонятно. Красавицей ее было не назвать: ростом не выше юной княгини, была она старше на добрый десяток лет. Юношеская свежесть и округлость щек уже ушли, под вечно прищуренными глазами — морщинки. Черные волосы коротко, почти по-мужски острижены. Движения резкие, быстрые, речь скупая. Может десятница и выругаться непотребно, и ударить первой.
И все же на нее мужчины заглядываются – Листян это видела точно. Слишком уж необычна была Сельва — словно орлица среди куриц. Может, и найдёт эта израненная душа своё счастье тут? Только б не сейчас, не скоро. Пока десятница ой как нужна самой Листян!
С четырьмя молчаливыми стражницами за спиной было жить куда проще. И «распоряжений не было» княгиня слышала все реже. Оказывается, когда тебя слушают и слышат, и дрова быстро находятся, и в столовой обед сам собой накрывается, и портниха местная с образцами ткани самым магическим образом появляется в горнице. И даже с крыльца спускаться можно (но это она рискнула сделать, когда синяк на лице уже пожелтел и стал на смуглой коже лишь тенью) — а кто княгиню обидеть посмеет, если вокруг полсотни ее личной охраны? Впору ей уследить, чтобы кохтэ кого ненароком не обидели.
За внутреннюю, первую стену, впрочем, Листян выйти не рискнула: что-то ей подсказывало, что князь может осерчать, а ссориться с ним ей не с руки. И без того ему много лишнего про жену челядь наговорит. И то сказать, княгиня воли взяла много, запугав тут всех. Попытавшемуся к ней снова подойти Даниле показала кинжал, да пообещала, что стражницам «распоряжение было» любого убивать, кто ей угрожать будет. Тот разобиделся смертельно, сквозь зубы процедил, что отец его жену свою приструнит по возвращении. Ну что ж, Листян подождёт.
