– Признаться, не подумал! Я хотел купить что-нибудь эдакое, чтобы ух! – оправдываясь, ответил Протасов.
– Чтобы ух? Что же, у вас это получилось… А можно взглянуть, как она работает? – Фон Шпинне оставил обезьяну и вернулся к Савве Афиногеновичу и Сергею, которые продолжали стоять у порога.
– Вы хотите, чтобы я ее завел? – Протасов принялся шарить в карманах.
– Если вам несложно. Хочу поглядеть, как работает это чудо техники. Своим внукам, если они у меня будут, покупать подобную игрушку не стану, но расскажу о ней!
– Хорошо! – кивнул Савва Афиногенович и, осторожно ступая, точно по первому льду, направился к обезьяне. На полпути он оглянулся и крикнул Сергею:
– Чего стоишь, иди, поможешь мне!
Протасовы перенесли обезьяну на узкую полоску вдоль стены, где пол не был покрыт ковром, и завели.
– По коврам она плохо ходит! – пояснил Савва Афиногенович. – Мне в Берлине сказали, чтобы мы ее пускали только по голому полу.
Сын с отцом отпустили игрушку, она чуть постояла, потом повернула головой из стороны в сторону и улыбнулась. Во рту у нее блеснули крупные, как у лошади, зубы. Затем обезьяна качнулась, отклонилась и, подняв левую ногу, шагнула вперед. Этот шаг был каким-то нерешительным, точно после сна, но второй и следующие обезьяна сделала уже более уверенно. Затем довольно бодро потопала по полу, едва слышно позвякивая деталями спрятанного внутри механизма.
– А если она упрется в стену? – спросил не сводящий глаз с игрушки Фома Фомич.
– Сейчас увидите! – ответил Сергей.
Обезьяна, крутя головой из стороны в сторону, будто бы осматривая комнату, быстро шла прямо на стену, но перед самой стеной остановилась, немного постояла, развернулась и пошла в обратном направлении.
– И долго она может так ходить? – спросил начальник сыскной, зачарованно глядя на механическое чудо.
– Пока завод не кончится! – бросил Протасов-старший.
– А на сколько хватает полного завода?
– Мы никогда на полную пружину не заводили, но в Берлине сказали, она может ходить больше десяти минут!
– Это впечатляет, – восхищенно проговорил Фома Фомич. – А вот вы говорили, она еще умеет обниматься. Можете это мне продемонстрировать?
– Нужно, чтобы кто-то встал на ее пути, тогда она обнимет этого человека, – сказал фабрикант.
– Я не буду становиться! – тут же испуганным голосом отозвался Сергей.
– Я встану, – с улыбкой посмотрел на него фон Шпинне.
– Может, не стоит? – озабоченно глядя на Фому Фомича, спросил Савва Афиногенович.
– Ну почему же не стоит, стоит. А если она начнет меня душить, то, надеюсь, вы придете мне на помощь! – весело проговорил начальник сыскной. Однако в глазах его собеседников не было и толики веселья.
Фома Фомич сошел с ковра и стал на пути обезьяны. Она, после того как уперлась в противоположную стену, развернулась и шла обратно. Начальник сыскной, как мы уже говорили, был совсем не робким человеком. Но, глядя на то, как к нему, гремя деталями, вертя головой и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, приближается искусственный монстр, почувствовал волнообразную пульсирующую слабость в ногах. По спине пробежал озноб, захотелось отойти и уступить дорогу игрушке. Но он справился с этим не украшающим мужчину желанием и позволил механической обезьяне обнять себя.
Объятия были, впрочем, не очень сильными, можно даже сказать, мягкими. Однако где-то в глубине игрушки под ее темно-коричневым мехом угадывалась мощная и пугающая сила. Она чувствовалась в движениях, в едва слышном позвякивании узлов и механизмов. Казалось, обезьяна может обнять и сильнее, но какое-то имеющееся у нее внутри стопорное устройство не позволяет этого сделать. Еще начальник сыскной обратил внимание на едва различимый камфорный запах, исходящий от игрушки.
