Пусть всезнайке-задаваке Введенской, спущенной с Петровки на окраину, это все кажется ерундой полной, а чего мудрить? Значит, Пожарский устроил все, с подельником покончил, а сумка наверняка где-то припрятана для того, чтобы, когда все уляжется, забрать деньги… Да, шустрый Яковлев, с первым лезвием бритвы у тебя все замечательно, а про второе лезвие ты забыл – без необходимости!
А необходимость есть! Потому что речь идет о судьбе человека – причем не только Колькиной. Речь не о том, что он хорошо знакомый и ни на что эдакое не способный, а о том, что творится явное беззаконие и один человек страшно погиб, только став на прямой путь, а второй может отправиться за решетку, хотя твердо на честный пусть встал.
Первое нельзя исправить, второе нельзя допустить. Катерина, хоть и осадила Пожарского, но была с ним солидарна – что-то не то в этом ДПР. Корень, как подсказывают опыт и чутье, именно там.
Теперь пришла пора остановить свой полет мысли и обеспечить прежде всего осязаемые факты.
Катерина вошла в телефонную будку, набрала номер, попросила добавочный. Хорошо знакомый, вечно недовольный голос отозвался:
– Ну и где пожар?
– Борис Ефимович, дорогой, здравствуйте! Это Введенская.
– Катерина, у тебя ровно три минуты.
– Я успею. Дело вот в чем: ваша помощь нужна как никогда.
– Сотый раз это слышу. Излагай.
Введенская занималась исследованием потаенных мотивов, равно и подковерными играми, которые можно было принять за стратегическое планирование.
А Сорокин осуществлял руководство, то есть пропесочивал Акимова за самоуправство, несоблюдение субординации и попытку принять неверное решение. Николай Николаевич, прикрыв дверь, излагал материал с вдохновением, которое ему придавала недавно полученная выволочка.
Иван Саныч Остапчук занимался тем, что отдувался за все отделение, опрашивая педагогов и воспитанников. И что интересно: ему было очевидно то же, что умной Катерине с высшим образованием: муровский уже назначил виновным Пожарского и собирается гнуть именно эту линию.
Правда, за Кольку сержант нисколько не беспокоился, даже жалел, что не услышит тех терминов, которые будет излагать прокурор, изучая документы, наляпанные шустрым Яковлевым… Это если кто-то решит зло подшутить над Волиным и не остановит лейтенанта на полпути к прокурорскому кабинету. Потому что только служаке с половинным пайком на мозге все в этом деле понятно. Мол, есть свидетели, которые видели, что перед пострадавшей на коленках стоял Пожарский, кто-то даже разглядел его движение – резкое, как бы колюще-режущее. А куда движение-то было? По направлению к телу или все-таки обратно? И кто ответит, кто поручится, кто рискнет? Да никто.
К тому же те же очевидцы говорят, что Пожарский звал на помощь. Колька местами, конечно, ненормальный паренек, но не форменный же идиот, чтобы зарезать и самому вопить, чтобы его же и схватили. Кроме того, он никуда не бежал, а, напротив, поскакал прочь только тогда, когда убедился, что подошла подмога, – этого никто не отрицает. И все видели, что он не просто пытался смыться, а преследовал Маркова.
Будь на месте Яковлева человек с мозгами, чувством меры и без отдавленного самолюбия, половины вышеозначенных фактов достаточно было для того, чтобы понять: в главном Колька невиновен. Ну да, он держался за ножницы. И да, дурак такой, выдернул их из раны, спровоцировав кровотечение, – но ведь не ударил. И не он убегал с сумкой, а кто-то другой, проще предположить, что как раз Марков.
