– Славик! – позвал я и подошёл ближе, поставив поднос на пол.
– Здорово, Андрюха! – сказал он мне. Голова Славика была уже полностью выбрита наголо, и лишь многочисленные порезы на ней напоминали о вчерашней экзекуции. В бесконечно грустных глазах заблестели искорки радости. – Ты как здесь оказался?
– Ужин тебе принёс!
Обернувшись назад и убедившись, что никто не видит, я быстро достал из-за пазухи большую краюху хлеба и овощи и вывалил их на поднос.
Лапаев с жадностью накинулся на принесённую мною еду.
– Ну как ты здесь? – поинтересовался я.
– Тяжко. Очень тяжко. – набивая рот и сразу же глотая ответил Славик. – Днём можно только стоять, даже сидеть нельзя. Каждые десять – пятнадцать минут дежурный проверяет, через окно в двери. В туалет выводят три раза в сутки – утром, днём и вечером. На туалет даётся одна минута времени…
Из зарешеченного окошка двери раздался недовольный голос часового:
– Ну что, поставил поднос?
– Да! – ответил я поднимаясь во весь рост.
– А что там делаешь тогда так долго?
– Ешь! Я ещё зайду! – подмигнул я Лапаеву и направился обратно.
Часовой захлопнул за мной дверь и посмотрел на часы, висевшие на стенке.
«Время засекает!» подумал я.
По истечении трёх минут, он повернул ключ в замке и толкнув дверь, бросил мне:
– Забирай поднос!
Я подскочил к Славику.
– Успел хоть поесть?
Тот отрицательно покачал головой быстро собирая оставшиеся на подносе куски хлеба и овощи и набивая ими рот.
– Спрячь куда-нибудь! – шёпотом сказал я, собирая куски хлеба и протянув их Славику.
– Нельзя! Всё равно найдут! Они здесь проверяют! – торопливо глотая возразил он. – Всё! Уноси! Давай!
– Держись! Я завтра к тебе ещё зайду!
– Постараюсь. Хотя даже не знаю, насколько смогу здесь протянуть. Ночью практически не спал. Здесь кто-то есть. Всё ночь чьё-то дыхание, прямо над ухом. Было жутко страшно. Стучал в дверь, что бы кто-нибудь открыл, но так никто и не появился. Все стены кровью исписаны и знаки какие-то нарисованы. Раис, когда вёл меня сюда вчера, сказал, что здесь в камере повесилось несколько человек – по разным причинам. Может быть это кто-то из них?
В глазах Лапаева стоял ужас. Он вцепился в мою руку, не желая её отпускать.
– Всё это слухи, Славик! Ну, кто здесь повесится? Ведь здесь даже негде это сделать…
Я поднял глаза на потолок и увидел торчащий железный крюк. Ощущение ужаса, стоявшего в глазах Лапаева, начало медленно передаваться мне…
Словно ушат холодный воды, опрокинутый на нас обоих, раздался громоподобный рык часового:
– Ну что там копаешься? Тебе сказано было забрать поднос!
Я схватил поднос и пулей вылетел из камеры, успев бросить Лапаеву:
– Продержись ещё эту ночь. Завтра что-нибудь придумаем!
У двери я лицом к лицу столкнулся с часовым, который недовольно спросил:
– Он твой друг что-ли?
– Нет! – сиюминутно соврал я.
– А о чём это ты с ним разговаривал?
– Он спрашивал, есть ли ещё что-нибудь из еды, я сказал, что нет. Всё что есть, было на подносе.
Автоматчик недоверчиво посмотрел на меня.
– Будем считать, что я тебе поверил. Но если выясниться, что ты соврал – доложу капитану и ты будешь здесь следующим. Ты меня понял?
– Так точно! – ответил я.
– А теперь иди и сообщи своим там в столовой, чтобы стол накрыли для часовых как полагается. Нас сейчас сменят на ужин минут через десять – пятнадцать! Если мы придём, и ничего не будет сделано – головы всем поотрываем!
