Юный же комсомолец сделал стойку, вылупившись на меня с удивлением и любопытством.
Подхватив девушку под локоток, я оттащил ее подальше от греющего уши студента.
– Ты сегодня очаровательна как никогда, – первым делом сделал я ей комплимент.
Вместо вчерашних тощих косичек на голове комсорга красовалась скрученная из косы култышка.
Лебедева зарделась и вырвала свою руку из моей хватки.
– Чапыра, ты чего себе позволяешь?! – прошипела она так, чтобы никто не услышал.
– А что такое? – не понял я.
Ну косятся с любопытством в нашу сторону проходящие мимо студенты, и что с того? Я же ей юбку не задираю, ширинку себе не расстегиваю.
– Ты меня компрометируешь! – еще тише прошипела комсорг.
Так и не поняв, что она имеет в виду, я все же решил сменить тему, раз уж девушке неприятна моя вежливость.
– Как там насчет материальной помощи?
– Пошли в профком, – бросила мне на ходу Лебедева, устремившись в сторону лестницы и по дороге стараясь держать между нами приличную дистанцию.
В кабинете с грозной табличкой на двери нас встретила хмурая дама. Судя по выражению лица, жизнь ее явно не радовала. Полноватая, с двойным подбородком, с накрашенными черными бровями и алыми губами. Она мне сразу не понравилась, как и ее похожий на склеп кабинет. Деревянные панели во всю стену, непрезентабельный длинный стол, обставленный со всех сторон стульями, плотные бордовые шторы, отсекающие солнечный свет.
– Анна Сергеевна, я вам Альберта Чапыру привела. Я вчера вам от него заявление передавала, – сразу же пояснила Лебедева, а то хозяйка слишком уж недовольно на меня глянула.
– А, вчерашний пострадавший. – Голос прозвучал грубо и пронзительно. – Что же вы, товарищ Чапыра, по сторонам-то не смотрите? – строго спросила она меня.
– Не я виноват в аварии, уважаемая Анна Сергеевна. – Я располагающе улыбнулся.
Дав взглядом понять, что она мне ни на грош не верит, профсоюзная дама подошла к столу, вытащила из стопки бумаг мое заявление с резолюцией и передала мне.
– С этим подойдете к кассиру, – отпустила она нас барственным тоном.
Выйдя в коридор, я уткнулся в резолюцию и прочитал «в размере стипендии». Интересно, это сколько?
– Ну все, больше тебе моя помощь не нужна? – услышал я голос Лебедевой, которая терпеливо ожидала, пока я пересчитаю выданные в кассе деньги.
– Пятьдесят рублей, – озвучил я вслух сумму.
– Это максимальная помощь для студента, – пояснила мне комсорг.
– Танюша, ты лучшая!
И, прежде чем девушка успела среагировать, я приобнял ее за талию, подтянул к себе и смачно поцеловал в губы.
– О-о-о-о! – услышал я голоса находящихся поблизости студентов, а затем мне прилетела звучная пощечина и гневные возгласы Лебедевой:
– Чапыра! Как тебе не стыдно?! Руки убрал!
Татьяна стояла раскрасневшаяся, очки у нее съехали, а глаза сверкали от негодования.
Я озадаченно почесал затылок, вспомнив при этом, что пора навестить парикмахера.
– Ну, извини, – пожал я плечами, не понимая, как обычный поцелуй мог спровоцировать такую бурную реакцию.
«Дикая она какая-то», – подумал я про себя, двигаясь в сторону выхода.
